Дочь оружейника

Между цыганками одна молодая девушка отличалась необыкновенной красотой. Она была в коротеньком голубом платье, усеянном золотыми звездочками, не скрывавшем ее прелестных форм. Густые, черные волосы лежали локонами на ее античной шейке и на них надет был венок из васильков. Талия ее была стянута золотым кушаком, богатые браслеты и кольца украшали руки, но ярче камней блистали черные, страстные глаза красавицы Жуаниты.

Когда она пела свои фривольные песни или танцевала, гости не могли удержаться от восторга и громко ей апплодировали.

Особенно старый ростовщик не мог налюбоваться на хорошенькую плясунью, и когда она подошла к столу с подносом, чтобы собрать дань в пользу артистов, он забыл свою обычную скупость и бросил две серебряные монеты.

Ван Рюис смеялся от души над влюбленным и шепнул Жуаните, когда она была возле него:

– Твои глаза свели с ума старого богача.

– Не зевай, Жуанита, – прибавил ван Нивельд. – Начало сделано, старик готов осыпать тебя золотом.

– Благодарю мессиры, – отвечала девушка, – мне не нужно подарков.

– Напрасно гордишься, красотка, – возразил ван Нивельд. – Берлоти может купить всю Голландию и подарить ее тебе, если ты только захочешь.

– Не захочу, – отвечала девушка и пошла подальше.

Старик ростовщик не спускал с нее глаз и когда увидел, что все дворяне кладут на поднос золотые монеты, вынул, вздохнув, золотой флорин и подозвал Жуаниту. Однако он долго не выпускал монету из дрожащих рук, глядя на красавицу и, взяв ее за талию, шепнул ей, касаясь губами ее атласного плеча:

– Ты прекрасна, дитя мое. Приходи в Утрехт к Берлоти и ты увидишь много сокровищ, браслетов, кушаков, великолепных венецианских материй…

Но молодая цыганка вырвалась из рук старика, не дослушав его обещаний, и подошла к товарищам.

Гости начали смеяться над неудачей Соломона, но ван Нивельд вскричал:

– Напрасно вы думаете, что почтенный наш банкир отвык от волокитства. Еще вчера я видел у него хорошенькую девушку, которая показалась мне очень испуганной.

– Вы ошибаетесь, мессир, – отвечал ростовщик, довольный замечанием капитана. – Я не хочу присваивать себе чужих побед. Эта девушка… родственница моего друга.

– Не обманывайте нас, не верим! – вскричал ван Нивельд.

– Клянусь, я только оказал гостеприимство этой красавице.

– Гостеприимство не дается даром, да еще хорошеньким женщинам.

– Нет, мессиры, – продолжал старик еще веселее, – я не намерен ссориться с моим могущественным другом и покровителем.

– Назовите этого таинственного друга.

– Это мой соотечественник, знаменитый Перолио. Его служитель Фрокар привел мне эту девушку с просьбой дать ей убежище на несколько дней, и я сам не знаю кто она и откуда.

Вероятно, вино и красота Жуаниты развязали язык осторожного Берлоти, потому что он обещал Фрокару не говорить никому ни слова о пленнице. В эту минуту вошел офицер и доложил ван Нивельду, что на кладбище поймали молодого человека, который хотел бежать из селения и не отвечает на вопросы.

– Вероятно, это тот самый, который покушался убить начальника Черной Шайки, – прибавил офицер.

– Свяжите его покрепче и завтра по утру сведите к Перолио. Пусть он сам повесит его.

Говоря это, ван Нивельд сожалел в душе, что убийца был неловок и не успел зарезать итальянца, которого все ненавидели.

Через несколько минут Жуанита с ее товарищами простились с гостями, и старик опять приглашал цыганку навестить его в Утрехте.

Проходя по нижней зале, где стояла стража, Жуанита увидела в углу связанного Франка, бледного и окровавленного. Она узнала того, кто спас ее от грубых солдат и кого она потом спасла от Фрокара. Черты молодого человека врезались в память плясуньи, но Франк почти забыл о цыганке.

Припомнив слова ван Нивельда, Жуанита поняла, какая участь ожидает Франка, и в голове ее мелькнула мысль спасти его еще раз. Она развязно подбежала к офицеру и сказала ему твердым голосом:

– За что это, мессир, вы обижаете этого бедняка? Он привез нас сюда на телеге.

– Этот разбойник приехал с вами, моя красавица? – спросил лейтенант Йост, любуясь цыганкой.

– Он совсем не разбойник, а честный малый, – возразила девушка еще смелее. – Он всегда нас провожает из Утрехта; неправда ли, друзья мои? – прибавила она, обращаясь к товарищам.

– Правда! Правда! – закричали цыгане, понимая в чем дело, и соглашаясь со своей любимицей.

– Да вы его ранили! – вскричала Жуанита жалобно, увидев кровь на одежде Франка. – Какие вы злые.

Франк не знал, что подумать о девушке, принимавшей его за другого, но офицер возразил недоверчиво:

– А зачем он старался убежать из селения, зачем не отвечал, когда его спрашивали?

– По очень простой причине. Он глух и пошел за нашей телегой, которую мы оставили за кладбищем. Погодите, я поговорю с ним.

И нагнувшись к Франку, она прокричала ему на ухо:

– Зачем ты не подождал нас, Тоби, и куда ты хотел идти?

– Я хотел посмотреть нашу лошадь, – отвечал Франк, поняв, что хорошенькая цыганка хочет его спасти.

– Снимите же с него веревку, мессир, – хлопотала девушка. – Нам пора ехать.