Дочь Озара

Дальше Вирон предложил план, который показался осторожному Зукуну хотя и разумным, но слишком смелым. Как уже отмечалось выше, при парном дуально-родовом браке мужчины оставались жить в своем роду, вместе с матерью и сестрами. План Вирона предусматривал, что мужчины его племени заберут женщин из племени Леопарда к себе. Предложение выглядело здравым — стойбище 'волков' находилось на изрядном отдалении, не очень-то к женам набегаешься — но в то же время ломало все традиции.

Отдадим должное сообразительности и дальновидности Вирона: затевая социальное переустройство общины, он шел на риск, но риск оправданный. Забирая женщин из племени Леопарда, он не только выходил из сложной ситуации, грозившей конфликтом внутри своего сообщества, но и значительно увеличивал численность собственного племени. Современные политологи сказали бы — наращивает социальную базу. Да, Вирон был стратегом и в отличие от Зукуна имел далеко идущие планы. Что касается вождя 'леопардов', то его волновала только частная проблема избавления от 'лишних' женщин. Вот только обычаи… Зачем ломать то, что заведено давно и завещано предками? Если так происходило всегда, то разве может быть иначе?

— Ты правильно говоришь, Зукун, — согласился Вирон. — Перед тем, как стать воином, я получил в свою голову от старейшин всю мудрость. Я жил по этим правилам и всегда знал, как поступать. И теперь я сам старший в роду и говорю юношам: живите так, как жили мы. Но как быть, если те правила, которые есть в голове, молчат, когда я должен отвечать? Ко мне приходит воин и спрашивает: где мне взять жаму? Если я ему не отвечу, он подерется с другим воином. А если мои воины будут все время драться из-за женщин, то кто будет охотиться? И кто потом будет воевать с глотами, защищая племя?

Зукун вздохнул. У Вирона дерутся воины, это куда ни шло. Только накануне Зукуну пришлось разнимать драку сразу трех женщин. Он потрогал шею, где до сих пор саднила глубокая царапина, оставленная длиннющим ногтем одной из драчуний. Сколько раз уже им было говорено — обкусывайте ногти! Нет, все красоту наводят.

— Я понимаю, — протянул вождь 'леопардов' неуверенно. — И нашим женщинам нужны жамуши*. Но женщины всегда жили в своем роду. Вдруг они не захотят уходить?

— Объясни им, Зукун. Ты же вождь и старейшина. Женщины должны поступать так, как говорят мудрые мужчины. Какая им разница, где жить? В своем роде или чужом? Будет шалаш, будет костер, у нас одни обычаи, одинаковые слова. Еды в лесу много, пусть собирают. А мои воины хорошие охотники. А если не захотят… Мои воины знают, что в твоем племени много женщин. Если охотник видит добычу, кто ему помешает?

На этот раз намек прозвучал уже откровенней. Зукун мог и вспылить, но он не любил резких действий. Зачем ссориться с соседом? Может, как-то рассосется и устроится. Если Вирон заберет нескольких женщин к себе, пусть у него потом голова болит, что с ними делать.

И вождь 'леопардов' опрометчиво согласился с предложением Вирона, загоняя себя в ловушку.

Когда Зукун на общем сходе озвучил предлагаемые новации, первой реакцией племени было недоумение. Мужчины озабоченно переглядывались, пытаясь сообразить, чем им нововведение грозит.

С одной стороны женщин станет меньше — это плохо. Если одна надоест, где другую взять? С другой стороны, отдельные любвеобильные казановы за последнее время так запутались в своих интимных связях, что были бы не прочь насовсем от них избавиться.

С одной стороны, женщины собирают сладкие корни, грибы и ягоды — это хорошо для мужчин. С другой стороны женщины и дети просят мяса — это плохо. Дилемма, однако.

Так или иначе, окончательное слово в решении неоднозначного вопроса принадлежало женщинам.

Первой, как всегда, вылезла особа в потертой заячьей накидке с говорящим именем Боха Лала (Быстрый Язык), славная тем, что ни один мужчина не числился в ее жамушах дольше трех дней. Последний по счету жамуш был очень стар, глух на оба уха и вполне мог побить рекорд продолжительности брака с Лалой, но на четвертые сутки скоропостижно скончался, подавившись рыбной косточкой. С тех пор добрая женщина непрерывно скорбела, ибо по второму заходу связываться с ней никто из мужчин не желал.

— Это как же, скажи, Зукун, — визгливо произнесла особа, активно повиливая, несмотря на траур, грушевидным задом. — Это вот как? Выберет меня мужчина и скажет: пойдем со мной. А дети? Все знают, что у меня дети. Один, кстати, от тебя, Зукун.

— Дети останутся с тобой, — разъяснил вождь, игнорируя последнюю реплику. — Все женщины, кто пойдет к 'волкам', детей заберут с собой.

— А где мы будем жить?

— У всех будут свои шалаши. Вирон обещал — всем соорудят шалаши.

— А если мне не понравится? Смогу я вернуться обратно? — не унималась Лала.

Зукун задумался. Такую возможность он с Вироном не обсуждал.

— Сможешь. Мы же родственники.

— Хорошо, — объявила Лала. — Я согласна. Хочу жамуша.