Дочь Озара

— Ну и дурак! Не дергайся, развяжу веревку. Племя решило принести тебя в жертву. Завтра тебя казнят. Хочешь умереть?

— Нет, — голос дикаря прозвучал уже более твердо.

— Тогда пошли.

Через несколько мгновений две фигуры бросились от землянки в сторону берега и скрылись в кустах.

Дул в очередной раз спасся от смерти, и Коросу не оставалось ничего другого, как на ходу менять план. Дикаря убить не удалось, но по-прежнему можно бросить на него подозрения — подумал следопыт. Пользуясь тем, что почти все племя продолжало находиться в центре стойбища, обсуждая только что завершившуюся церемонию гадания, злодей добежал до шалаша Оры. Он надеялся остаться незамеченным. Ведь жилища колдуний всегда размещались на краю стойбища, чтобы им было удобнее общаться с различными природными духами: леса, воды, солнца…

Ора, сидевшая спиной к входу около трупа жемуша, даже не успела обернуться. Подскочив к женщине, Корос одним ударом ножа перерезал ей горло. Бросив, рядом с еще трепещущим телом, свирель Дула, следопыт забрал копье Похуна вышел из шалаша. И тут он столкнулся нос к носу с одним из мальчиков, игравших в 'вариев' и 'глотов'. Сообразив, что мальчишка является опасным свидетелем, Корос убил несчастного ребенка. Затем злодей, как ни в чем не бывало, поспешил к месту проведения обряда, где смешался с сородичами.

Руник закончил. Зукун молчал. Поначалу он несколько раз порывался перебить Руника, но сдержался. Затем история его настолько захватила, что вождь перестал мешать рассказчику и только внимал, приоткрыв рот. Да еще изуродованное ухо растер до красноты.

Было так тихо, что братья слышали, как плещется рыба в речке.

— Да, брат, — наконец протянул Зукун. — Ну и сочинил ты сказ. Не хуже путника.

Руник скромно промолчал.

— Однако я не понял. Точнее, понял, но… — Зукун тяжело вздохнул. — Ты говорил так, словно сам все видел. Откуда ты все это знаешь?

— Что именно?

— Ну… например, про Вирона и Урика?

— От Дула, — просто ответил Руник.

— От Дула?!

— Угу. Когда племя собралось на обряд, я пошел к дикарю. Ну, чувствовал сразу, что он врет или недоговаривает, и решил его допросить, как следует. С глазу на глаз. Так, говорю, задница черномазая, рассказывай про все. Тогда, может, живой останешься. Или… Ну, в общем, пнул его, конечно, пару раз. Тут он и запел, как утренняя птица. Про все, что знал. И про то, как Урик с Вироном договаривались.

Руник с наивным видом развел руками. Мол, чего сложного? Я спросил — дикарь ответил.

— Значит, это Вирон подговорил глотов на нас напасть? — Зукун покачал головой. — Как он мог? Мы же варии!

— Эх, простой ты, брат, — произнес Руник то ли с сожалением, то ли с осуждением. — Всем веришь. Кроме меня.

— Да верю я тебе, только… Чего же ты молчал столько?

— Про Дула? Так не успел. К тебе тогда в шалаш Корос зашел, потом Ору убили. А потом дикарь сбежал.

— Ну и что? После бы рассказал.

— А ты бы тогда поверил?

Зукун задумался. Да, складную историю поведал младший брат, только вот…

— Без Дула, конечно, поверить трудновато, — честно признался.

— Ну, вот. И я так же подумал, — Руник усмехнулся. — А еще подумал — вдруг дикарь врет? Хочет свою шкуру спасти, на добрых людей наговаривает. На Короса того же.

— Вот-вот, — заметил Зукун. — Про Короса, это верно. С чего ты взял, что он предатель?

— Скажу честно, брат, Коросу я никогда не доверял, — Руник уклонился от прямого ответа. — 'Волк' он и есть волк. Всегда в лес смотрит. Помнишь, ты мне однажды волчонка принес? Я тогда маленький был. Он жил у нас, я его кормил. А потом укусил меня за руку и убежал в лес. Вот, шрам до сих пор остался.

Руник вытянул левую руку, показывая шрам на внешней стороне ладони. Зукун почесал ухо. Как так у Руника получается? О чем речь ни заведет, всегда себя виноватым чувствуешь.

— Подумаешь, шрам. Не надо было тогда у волчонка кость отбирать. Ты про Короса, чего хотел сказать?

— А что Корос? Приглядывал я за ним. А затем узнал, что он кое с кем встречается.

— С кем? Не тяни.

Руник повернулся в сторону стойбища, негромко свистнул. Из кустов, росших над откосом, появилась нескладная женская фигура. Бочком, семеня по осыпающемуся песку, к реке спустилась 'толстушка', жама Короса. Встала в отдалении, стесняясь. Руник сделал приглашающий жест рукой. 'Толстушка' приблизилась на несколько шагов.

— Солама калама, вождь.

— Калама, — буркнул Зукун.

— Ну, рассказывай, как было, — предложил Руник. — Всю правду говори, вождь тебя слушает.

— Ну, вот. Так, значит, — женщина заметно нервничала. — Ора мне сказала, мол, твой жемуш ходит куда-то. По утрам, по вечерам. Последи за ним. В племени одиноких женщин много. Я подумала, может, Корос другую жаму нашел? Или к Уне решил вернуться.

— К Уне? — удивился вождь.