Дочь палача и черный монах

Симон выругался. До прошлой недели у него еще оставалось немного иезуитского порошка, получаемого из коры экзотического дерева, произрастающего по другую сторону океана. После него лихорадка отступала, но лекарь истратил его без остатка, а следующий венецианский купец отправится через перевалы на север только весной.

Симон свернул на Винную улицу, и крики отца смолкли. Бонифаций Фронвизер, по всей вероятности, уже заливал свой гнев дешевым белым вином. Симон надеялся, что до вечера он снова успокоится. Может, и Магдалена к тому времени образумится. Вчера вечером лекарь еще раз к ней заглянул, но ему никто не открыл. Он долго и громко стучался, пока Анна Мария Куизль не выплеснула в окно полный ночной горшок и тем самым ясно дала понять, что его присутствие нежелательно. Что ж, в ближайшие дни страсти наверняка улягутся, а до этого времени он, возможно, сумеет выяснить, приведут ли эти загадки к сокровищам тамплиеров. Быть может, в Пайтинге что-нибудь прояснится.

Когда впереди в морозном тумане показались Речные ворота, в тени под стеной что-то шевельнулось и двинулось навстречу Симону. Это была Бенедикта.

– Полагаю, наша вчерашняя беседа оказалась слишком скоротечной, – сказала она и улыбнулась лекарю.

На ней была меховая шапка и тяжелый плащ из грубой шерсти, не подходивший ее изящному стану. Одежду она, скорее всего, купила где-то здесь, когда поняла, что ей придется немного задержаться. Заметив вопросительный взгляд Симона, она, словно извиняясь, развела руками.

– Брата хоронить будут только завтра. И я решила, что могу пойти с вами. Для вашей же защиты…

При последних словах она подмигнула, и Симон почувствовал, как лицо его залила краска.

Искать защиты у женщины. Лишь бы палач об этом никогда не узнал…

Только теперь он заметил, что у левого бедра тяжелый плащ Бенедикты немного оттопыривался. Симон предположил, что там торговка и прятала пистолет, из которого застрелила грабителя.

– Почему нет? – ответил он. – Только, пожалуйста, в этот раз без лошадей. У меня до сих пор каждый мускул болит.

Бенедикта громко рассмеялась и зашагала по скрипучему снегу, так что Симон с трудом за ней поспевал.

– Не беспокойтесь, – сказала она. – Я решила дать Арамису отдых на сегодня. К тому же идти тут недалеко, правда?

Симон кивнул и пошел теперь рядом с ней.

– Видите тот высокий холм? – Он указал на другой берег Леха. – За ним находится Пайтинг, соседняя деревня, а рядом Шлоссберг и старая крепость Вельфов. Во всяком случае, то, что от него оставили шведы.

– И там никто больше не живет? – спросила Бенедикта.

Симон засмеялся:

– Разве что несколько призраков. Раньше там жили Вельфы, герцогский род, правивший здесь с незапамятных времен. Но это было давно. Во время войны там окопались местные жители, и шведы уничтожили последние укрепления. Теперь туда хорошо если изредка крестьяне наведываются, чтобы набрать камней для заборов и сараев.

– И вы действительно думаете, что мы там что-нибудь сможем найти?

Симон пожал плечами:

– Может, и нет. Но попытаться все-таки стоит.

На другом берегу Леха дорога стала постепенно забирать вверх. Вскоре их обступили деревья, стены и дома Шонгау в последний раз мелькнули среди макушек и скрылись из виду. Симон опасливо озирался по сторонам. От города до Пайтинга было не более часа пешего хода, и все равно после пережитого три дня назад лекарю за каждым деревом мерещился разбойник. Но, кроме крестьянина, устало погонявшего перед собой быка, им никто больше не встретился.

Далеко впереди показались первые дома Пайтинга, и от дороги отделилась и повела вверх к замку узкая тропинка. Симон свернул на нее. Снег там оказался заметно глубже и еще не был утоптан. Путники пробирались с огромным трудом и все время проваливались, иногда по пояс. Через некоторое время они вышли на звериную тропу, по которой протянулись следы животных, и идти стало легче. Дорога начала резко забирать вверх. Справа и слева высились вековые дубы, которые прежде, должно быть, составляли герцогскую аллею, но теперь она смешалась с лесом. Примерно через полчаса путники добрались до вершины холма, деревья остались позади, и взору открылась просека, на которой грудились останки крепости.

Шведы потрудились на славу. Стены были разрушены до основания, над занесенными снегом грудами щебня и обугленными балками торчали черные скелеты господских строений. Один только донжон, словно указующий перст, высился над руинами. Всюду царила зловещая тишина, словно метровой глубины снег вбирал в себя малейший шум.

– Ну здорово, – сказала Бенедикта и потерла друг о друга озябшие руки. – Лучшего места для тайника этот тамплиер и в самом деле не нашел бы.

Симон пожал плечами и немного растерянно оглядел представший перед ними хаос.

– В то время, когда в Шонгау жили тамплиеры, это был внушительный замок. Но потом герцог перестал здесь показываться, крепость пришла в упадок, а потом еще и шведы…