Дочь палача и дьявол из Бамберга

Спустя примерно полчаса Симон, Самуил и епископ Иоганн Филипп фон Шёнборн стояли в небольшой часовне, устроенной в доме викария. Ее убранство составляли три ряда церковных скамей, простой алтарь, на котором лежало простое распятие, ваза с высушенными розами и фигурка Девы Марии.

В священной обстановке Симону легче было вести разговор с епископом, который ко всему прочему был германским курфюрстом и другом кайзера. Старый Бонифаций Фронвизер всегда хотел, чтобы сын добился больших высот на врачебном поприще. Что ж, теперь Симон водил знакомство не то что с бургомистрами или фогтами, а с одним из самых могущественных людей в Германии…

«Был бы отец еще в живых! – подумал он. – Как бы он мной гордился!»

Но потом вдруг устыдился своего тщеславия.

Иоганн Филипп фон Шёнборн оказался весьма обходительным человеком. Симон уже узнал от Самуила, что епископ Вюрцбурга всегда прислушивался к голосу разума и вера в колдовство вызывала у него глубокую неприязнь. Впрочем, вчерашнее происшествие совершенно сбило его с толку, и ему захотелось поговорить с врачами еще раз. Стражники, приставленные для его охраны, дожидались, облаченные в кирасы и вооруженные шпагами и алебардами, в коридоре перед часовней. Один раз взволнованная Агата пыталась подать им кувшин вина, однако епископ учтиво ее отослал.

– Вы даже представить себе не можете, как успокоили меня, представив разумное объяснение этому явлению, – объявил Шёнборн и пожал потрясенному Симону руку. – Я уже усомнился было в собственной рассудительности… Спасибо вам.

Фронвизер в смущении поклонился:

– Надеюсь, ваша благодарность не преждевременна, ваше сиятельство. Это ведь только предположение…

– Предположение, основанное на точном диагнозе, – с улыбкой перебил его Самуил. – Не будь таким скромным, Симон. Досадно только, что я сам об этом не догадался. – Он покачал головой: – Бешенство! Мне следовало это знать.

Симон еще в спальне поделился с епископом предположением, что Харзее подхватил бешенство. Поначалу он не решался рассказывать Шёнборну о своем подозрении, что викария могли заразить намеренно. Но, убедившись в расположении курфюрста, цирюльник и об этом не стал умалчивать.

– И вы действительно полагаете, что все эти похищения и бешенство викария как-то взаимосвязаны? – с любопытством спросил Шёнборн. – За всем этим может стоять один и тот же человек?

Симон предостерегающе поднял руку:

– Ну, доказательств у меня пока нет, но это кажется мне все же более логичным, чем верить в кровожадных оборотней. В любом случае подозревать во всем артистов было слишком опрометчиво.

– Если бы только подозревали – кого-то из них уже убили и повесили! – Шёнборн сердито стукнул кулаком по алтарю, так что качнулось распятие. – Эти суеверные олухи решили, что могут выступить в роли судей! Правда, сам-то судья ничем не лучше… – Он понизил голос: – Старина Ринек, может, и превосходно ладит с животными, но вот в качестве правителя никуда не годится. К сожалению, епископ получает свой сан лишь по праву рождения, без учета способностей… Остается только надеяться, что Филипп рано или поздно исправится.

Шёнборн вздохнул и опустился на одну из скамей.

– С другой стороны, от него хотя бы никакого вреда. И он не столь фанатичен, как Харзее или прежний архиепископ Фукс фон Дорнхайм, при котором и начались эти злополучные преследования.

– Правда, что в ваших владениях на подобные судилища наложен запрет? – спросил Самуил.

Шёнборн задумчиво кивнул.

– Хорошо бы по всей Германии ввести такой запрет. Но время для этого, видимо, пока не настало. – Он взглянул на друзей: – Вам знаком труд Cautio Criminalis иезуита Фридриха Шпее фон Лангенфельда? В Кельне мне довелось лично познакомиться с этим ученым. Шпее еще тогда был убежден, что пытками невозможно докопаться до истины. Думаю, даже я сознался бы в сношениях с дьяволом, если б меня растянули на дыбе… До чего же это глупо!

– Насколько мне известно, артистов уже сегодня начнут допрашивать, – тихо произнес Симон. – Если хоть один из них признается, что они заколдовали викария, от наших доводов не будет никакого проку.

– Да, я понимаю, к чему вы клоните. – Шёнборн поднялся со скамьи. – Хорошо, я попробую убедить Ринека, чтобы тот отложил допрос. Но боюсь, моя власть небезгранична. Тем более что у этого Малькольма, их режиссера, действительно обнаружили какие-то магические безделушки… Послезавтра я покидаю Бамберг, и тогда вам придется полагаться лишь на себя. А до тех пор вам нужно представить доказательства столь убедительные, чтобы с ними согласился самый упертый тугодум.

– Нелегко бороться против суеверий, – заметил Самуил.

– Кому вы это говорите?

Епископ протянул им обоим руку. Симон с Самуилом собрались преклонить колени, однако Шёнборн остановил их.