Дочь палача и дьявол из Бамберга

Она открыла дверь, и в комнату вошел тучный мужчина. С плотного плаща с капюшоном тонкими ручьями стекала вода. В руке он держал фонарь, под стеклом которого слабо подрагивало пламя. Магдалена невольно усмехнулась. Отец Катарины выглядел так, будто его окатили из бочки. Одежда при этом села и едва не трещала по швам.

– Погода отвратительная, – заметил он зябко. – Собаку за дверь не выгонишь.

– Будем надеяться, что и злодеям такая погода не по душе, – ответила Катарина с улыбкой. – С твоим-то видом на них страху не нагонишь.

Она показала на остальных, сидящих за столом.

– Но даже в скверную погоду не следует забывать хороших манер и хорошо бы поприветствовать гостей. Так вот, это мой отец, Иероним Хаузер. С Якобом ты сегодня уже познакомился. Вон там сидит Магдалена со своим мужем, Симоном. А юная красавица рядом – сестра-близнец Георга, Барбара.

Хаузер учтиво поклонился, после чего подмигнул Барбаре:

– Не сказал бы, что ты очень уж похожа на брата. Но и к недостаткам это не отнес бы.

Куизль мрачно рассмеялся.

– Тут вы правы, мастер Хаузер. Барбара скорее в мать пошла.

– Ну да. Что же касается тучности, то я больше в отца угодила, – пожаловалась Катарина и закатила глаза. – Мне жутко повезло, что Барту по душе женщины в теле. – Она потянулась и устало потерла глаза. – Простите, но день выдался долгий, а завтра с утра снова свадебные хлопоты… Боюсь, нам надо идти.

Хаузер кивнул:

– Так, наверное, будет лучше. Сейчас вдоль городского рва как раз проходит стражник, и я бы к нему присоединился. В эти осенние ночи мне как-то не по себе… – Он поежился, а потом обратился к Симону: – Я бы с радостью побеседовал с вами подольше как-нибудь при свете дня. Говорят, вы смыслите в книгах. У меня дома имеются кое-какие работы, которые вас заинтересовали бы.

Симон оживился:

– О, с удовольствием! Как насчет…

Магдалена зевнула, громко и демонстративно. Если Симон заговаривал о книгах, то остановиться был уже не в силах.

– Катарина права, уже слишком поздно, – произнесла она и поднялась. – К тому же я обещала помочь ей завтра.

– Буду рада. – Катарина улыбнулась. – Нужно еще подобрать ткань для платья и раскроить. А при моем-то обхвате материи понадобится немало. Спасибо тебе большое, Магдалена. – Она хлопнула в ладоши, словно хотела развеять дурное видение. – Другим тоже не помешало бы поспать. Это помогает отогнать скверные мысли. Так что отправляйтесь-ка и вы в постель. – И погрозила пальцем. – И помните: больше никаких ссор в семье! После свадьбы можете хоть на куски друг друга разорвать.

Хаузер нахмурил лоб:

– Надеюсь, повода для этого нет… Или все-таки есть? – Он огляделся. – А где, собственно, Бартоломей?

– Он чуточку не в духе. – Катарина отмахнулась: – Ничего серьезного, отец, поверь. Остальное расскажу по дороге.

Женщина накинула плащ и еще раз прижала Магдалену к груди.

– Последи, чтобы Барт и твой отец не слишком ссорились, ладно? – шепнула она. – Никакого другого подарка мне не надо.

Магдалена молча кивнула. Катарина с отцом попрощались и вышли под дождь.

Остальные поднялись, и каждый направился к своему ложу. Только палач остался за столом, следя за кольцами дыма. Магдалена оглянулась на него, и густые клубы показались ей жуткими мохнатыми чудищами, тянувшими к ней длинные лапы.

Потом и они, просочившись сквозь щели в окнах, исчезли в ночи.

5 28 октября 1668 года от Рождества Христова, утром в Хауптсмоорвальде

Собачий лай разносился по лесу. Это походило на нескончаемую песню и действовало Куизлю на нервы. Хриплый лай то нарастал, то вдруг обрывался, переходил в рычание и скулеж, когда Алоизий бросал своре в загон вожделенные куски мяса с кровью.

Якоб с интересом наблюдал, как два десятка охотничьих собак дерутся за куски. В основном это были юркие ищейки с черной лоснящейся шкурой плюс несколько здоровых мастифов, которых держали рядом, в отдельном загоне. Все звери были мускулистые, упитанные. Они скалили зубы, рычали и рвали мясо, пока от лошадиной туши не осталось лишь несколько шерстистых ошметков.

– Молодцы, молодцы, – приговаривал Алоизий добрым голосом, словно перед ним было несколько болонок. – У меня для вас еще кое-что вкусненькое есть… Вот, отведайте-ка!

Батрак вытер окровавленные руки о фартук, после чего взял ведро с парными внутренностями и вывалил в загон. Собаки с восторженным лаем набросились на угощение. Якоб еще накануне познакомился с молчаливым помощником, когда помогал Бартоломею довезти лошадиную тушу. За это время к ней добавились две дохлых козы и свинья, умершая от какой-то странной болезни. Дабы избежать возможных эпидемий, закон предписывал по возможности скорее вывозить трупы на живодерню в Хауптсмоорвальде и там разделывать.

Якоба всякий раз удивляло, на что только не годился такой вот труп. Конским волосом набивали матрасы или пускали на сита и дешевые парики. Копыта и рога перемалывали в муку и рассеивали по полям в качестве удобрения. А из вонючего вываренного жира мыловары изготавливали дорогое ароматное мыло.