Дочь палача и Совет двенадцати

– По-моему, превосходное место для казни, – спокойно проговорила жена палача. – Здесь не раз приводили в исполнение приговоры. Если пекарь продавал скверный хлеб, его вели сюда и окунали в воду. Раньше здесь, кажется, казнили и преступниц. Я сама выбрала это место для этой заносчивой Вильпрехт, – она покивала, довольная своим решением. – Так я буду уверена, что об этом заговорят по всему городу. Может, кто-нибудь из горожан наконец-то задумается… Правда, я давно перестала на это надеяться. Нужно оставить им знак! И поэтому я придумала для вас кое-что особенное.

Вальбурга склонилась над тележкой и стянула с приговоренных тонкое покрывало. Только теперь Барбара обратила внимание, что ее ноги укрыты чем-то еще. Это оказался большой мешок, который Вальбурга принялась натягивать на нее и на Валентина.

– Вы умрете вместе, – говорила она при этом. – Мужчина и женщина. Женщины – убийцы, но виноваты в этом мужчины. Всегда виноваты мужчины.

С этими словами Вальбурга надела на них мешок и аккуратно завязала. Потом она подкатила тележку к конской заводи. Барбара тщетно извивалась в затхлом мешке. Она вспомнила вдруг, что еще пару недель назад сидела у Кошачьего пруда в Шонгау и действительно подумывала о том, чтобы расстаться с жизнью. Теперь ей суждено было утонуть, но она яростно сопротивлялась.

Она хотела жить. Жизнь была так прекрасна!

– Двое влюблены, в себя и друг в друга, едины в смерти, – пробормотала Вальбурга.

Она стащила мешок с тележки, и тот с плеском скатился в воду.

София закричала.

* * *

У дьявола была мохнатая черная шкура. Он заслонял собою почти всю комнату, глаза сверкали красным. С трезубых вил, зажатых в когтях, капала едкая кислота. Дьявол взревел и ударил ими в Симона.

– Не-е-ет!

Фронвизер бросился в сторону. Вилы прошили пол и растворились в воздухе, дьявол тоже исчез. Вместо него Симон увидел сгорбленную ведьму. Она захихикала и обратилась сначала в Вальбургу, а потом в большую черную птицу и, наконец, в извивающегося ужа. Лекарь затряс головой и закрыл глаза. А когда снова открыл, комната стала вдруг совсем маленькой. Превратилась в крошечный ящик, и места совсем не осталось. Симону сдавило горло, он стал задыхаться.

– Это… не… по-настоящему… – прохрипел он. – Этого… нет!

Остатками здравого смысла Фронвизер понимал, что это всего лишь видения. Он почти не соображал, но точно помнил, что Вальбурга несколько часов назад подсыпала ему в кофе какой-то яд. Как там она сказала?

В следующий раз надо сыпать побольше дурмана…

Лекарь знал, что дурман содержался и в мази, которой ведьмы смазывали свои метлы перед полетом. Он сомневался, что мазь действительно давала подобный эффект, – но, если принять такое снадобье внутрь, вполне можно было и улететь… Симон читал в книгах, что дурман вызывал жуткие видения. Человек верил в происходящее и в буквальном смысле летал по воздуху и всюду видел демонов. Также он слышал о случаях, когда молодые люди отправлялись в лес и пили там отвар дурмана – чтобы испытать свое мужество или же познать рай и ад еще на земле.

«Скорее уж ад», – подумал Симон.

Теперь комната расширилась до необъятных размеров и заполнилась чернотой.

Мысли хороводом кружились в голове, вспыхивали как молнии. Вероятно, ему повезло, что он так и не допил кофе и спешно отправился в Нимфенбург. Теперь Фронвизер припоминал, что Вальбурга предлагала ему еще одну кружку. Выпей он и ее, то теперь точно умер бы. Или окончательно лишился рассудка.

Как Вальбурга…

Симон зажмурился и снова открыл глаза, и так несколько раз, чтобы разогнать видения. Затем огляделся. Стены комнаты вздрагивали, словно шкура какого-то зверя. Черные кошки терлись о его ноги и мяукали. Это видения или они настоящие? Симон не знал. Он полагал, что по-прежнему находится где-то в доме. Вероятно, Вальбурга затащила его в подвал, на случай, если появятся нежданные гости. А может, он на чердаке? Этот дом был чертовски большим, он может находиться где угодно!

У Симона болели несколько ребер, как будто были сломаны. Его тошнило. Но он, по крайней мере, немного соображал.

Фронвизер с трудом поднялся. Пол под ногами был мягкий, как мох, и он то и дело валился на бок. Где-то снова замяукали кошки. Симон оперся о стену и двинулся вдоль нее в поисках выхода. Может, Вальбурга куда-нибудь ушла… Если удастся выбраться на улицу, то он сможет позвать на помощь.

Лекарь заковылял дальше. Внезапно его рука легла на холодный металлический засов. Может, он уже у выхода? Перед глазами выросла дверь, она то уменьшалась, то увеличивалась. Симон сделал глубокий вдох и дернул засов. Дверь со скрипом отворилась, и на него повеяло ледяным воздухом. За дверью чернела тьма, пахло чем-то затхлым и сладковатым.

«Холодный погреб, – пронеслось в голове у Фронвизера. – Это, должно быть, холодный погреб!»