Дочь палача и Совет двенадцати

– Я и не знаю, хочу ли этого. Знаешь, Мюнхен такой большой, столько народу вокруг, столько шума… Мне бы куда-нибудь, где поспокойнее. – Он сделал паузу. – Туда, где мой дом. Где похоронены мои предки.

Сердце у Куизля забилось быстрее.

– То есть?…

– Ну, я, в общем-то, не против вернуться в Шонгау, – Георг улыбнулся. – Говорят, тамошнему палачу нужен подмастерье… А потом и преемник. А если я подыщу себе милую невесту из Пайтинга или Штайнгадена, то Барбаре не придется помогать тебе по дому.

– И она сможет остаться в Мюнхене с этим пройдохой…

Куизль затянулся с такой силой, что сверкнул уголек в трубке, и хмуро уставился на далекую точку на горизонте. А потом вдруг рассмеялся, и громкий смех его разнесся над улицами Мюнхена. Некоторые из прохожих с любопытством задирали головы.

– Да, славно вы все состряпали, – палач ухмыльнулся. – Ты вернешься со мной в Шонгау, если Барбара выйдет за этого скрипача и останется в Мюнхене… И кто это придумал? Ты или Магдалена? Или этот вшивый музыкант? Отвечай!

– Всякие мысли приходят за кружечкой-другой пива, – Георг подмигнул отцу. – Вот, кстати, одна из немногих причин, почему я буду жалеть, что не остался в Мюнхене. В пивоварении им нет равных.

– А в наглости – тебе.

Куизль ткнул сына в бок, а потом положил руку ему на плечо и прижал к себе. Так они и стояли, глядя, как дым их трубок смешивается в одно облако и уносится с ветром.

Отец и сын, не больше и не меньше.

Послесловие

(Внимание – спойлеры!

Читать только после романа.

Разве что вы из тех, кому интереснее заранее знать развязку…)

Это уже седьмая часть саги о дочери палача, и впервые действие происходит в Мюнхене, моем родном городе. Собственно, почему так вышло? Ну, честно говоря, потому что я люблю уютные гостиницы! Я люблю путешествовать в поисках материала для книг: брожу по незнакомым городам и предпочитаю селиться в скромных номерах, отделанных в стиле модерн, подальше от шумных и суетливых семейств. Поселись я в гостинице в родном городе, это неизбежно вызвало бы вопросы… Кроме того, я считал, что неплохо знаю Мюнхен. Все-таки я здесь родился, мюнхенское дитя в полном смысле слова… Как же я заблуждался!

Когда милая девушка из бюро экскурсий впервые провела меня по моему Мюнхену, я чувствовал себя японским туристом. Столько нового я увидел и узнал! Кроме того, столица Баварии – как змея, которая на протяжении 800 лет со дня основания не меньше десяти раз меняла шкуру. От неприметного поселения у переправы, сквозь эпоху курфюрстины Генриетты Аделаиды и разворота в сторону итальянской культуры, периода классицизма в правление Людвига I – к городу гламура, родины футбольного клуба «Бавария» и культурной метрополии современности…

Таким образом, если вы хотите увидеть Мюнхен XVII века, смотреть придется очень внимательно – или подыскать хорошего экскурсовода, какой был у меня. Небольшой путеводитель в конце книги призван познакомить вас с местами, упомянутыми в романе. Полноценную экскурсию по городу он, конечно же, не заменит – для этого пришлось бы написать еще одну книгу…

* * *

Как и в случаях с другими романами из серии «Дочь палача», мою фантазию разожгла первая искра – она дала начало тому, что вы держите сейчас в руках. В этот раз речь идет о заметке из «Криминальной истории Баварии» Райнхарда Хейденройтера. Я пришел в ужас, когда вычитал, что в период с XVII по XVIII век в Баварии по обвинению в детоубийстве казнили больше женщин, чем за колдовство. Не знаменитые процессы над ведьмами стали бичом того времени, а ограниченность в отношении сексуальности – по крайней мере, для женщин.

Как правило, это были молодые незамужние девушки, которые в отчаянии убивали детей сразу после рождения или избавлялись от них еще раньше. Причиной тому было так называемое «легкомыслие», запретная внебрачная близость, которое с XVI века жестко наказывалось, вплоть до применения пыток. Следует прибавить к этому общественное презрение, которого девушки страшились даже больше, чем наказания.

Половые отношения были допустимы лишь в браке. Но разрешение на него давалось лишь в том случае, если будущий жених доказывал наличие средств и имел порядочную цеховую профессию. Нетрудно себе представить, что молодые люди далеко не всегда терпели до женитьбы. Виноватыми, как правило, оставались девушки. За попытку избавиться от ребенка полагалось изгнание из города, аборт и детоубийство карались смертью. А вот мужчины, обвиненные в легкомыслии, в основном отделывались денежными штрафами. Особенно суров этот закон был в Баварии во времена курфюрста Максимилиана. Влияние этого жуткого закона красной нитью проходит через весь роман.