Дочь палача и театр смерти

В окно неуверенно постучали. Она поднялась и крикнула:

– Можешь войти, Лукас! Все прошло хорошо.

Послышались торопливые шаги; затем дверь распахнулась и в комнату влетел молодой Лукас Баумгартнер. Он поцеловал спящую жену в лоб и неуверенно посмотрел на завернутого в пеленку младенца.

– Это… – начал он смущенно.

– Да-да, можешь быть покоен, это мальчик, – опередила его Штехлин. – Еще один пьяный, драчливый мужлан. Как будто вас и без того мало!

Лукас ухмыльнулся. Это был высокий красивый парень двадцати лет. Только прошлой осенью его приняли в Гильдию извозчиков. Магдалена помнила, как он еще мальчишкой дразнил ее отца. И вот Лукас уже обзавелся собственной семьей…

Улыбка на лице молодого извозчика неожиданно сникла.

– Сколько я вам должен? – спросил он нерешительно.

– Полгульдена, – ответила Штехлин. – Шалфей и подорожник даром, этого у меня в саду больше, чем сорняков.

Лукас смущенно уставился в пол:

– У меня столько нет. Сегодня утром в Совете объявили указ, и нам урезали жалованье. Сказали, что пришлось так поступить, потому что в городе перегружается не так много товара.

– Какое совпадение! – усмехнулась Магдалена. – Стоит Лехнеру выехать из Шонгау, как Совет урезает жалованье… Еще одно достижение, за которое стоит поблагодарить почтенного бургомистра Маттеуса Бюхнера.

Но, несмотря на все насмешки, она тоже понимала, что решение Совета имело свои основания. Раньше по торговым трактам через Шонгау ежедневно проезжали десятки повозок с товаром из Венеции и Генуи. Торговля процветала. Но за несколько десятилетий движение сместилось к северу страны, откуда пузатые суда отбывали в Новый Свет и прибывали, нагруженные серебром, пряностями и другими ценностями. Шонгау нищал, а с ними и многие плотогоны и извозчики.

– А вашего распорядителя, как я посмотрю, сокращение жалованья не затронуло, – проворчала Штехлин. – Во всяком случае, я видела, как они с Бюхнером сегодня в «Звезде» умяли жареного гуся на обед.

Лукас кивнул:

– Они в последнее время часто видятся, это верно. Десятникам, видать, тоже неплохо живется. Я, по крайней мере, не слышал, чтобы они жаловались… – Он вздохнул, но лицо у него вдруг просияло. – Я могу дать вам задаток. На следующей неделе у меня будет куча денег, обещаю.

Штехлин сухо рассмеялась:

– Откуда же? Неужто решил ограбить жирного торгаша из Аугсбурга?

Лукас покраснел:

– Нет-нет, это скорее… приработок. – Он смущенно порылся в кошельке. – Могу заплатить вам пять крейцеров…

Магдалена отмахнулась:

– Ладно тебе, Лукас. Лучше купи на эти деньги колыбельку и одежку на крещение.

– Правда? – Молодой извозчик прямо засиял. – Это… это очень любезно с твоей стороны.

– Отплатишь, когда сам станешь десятником, – с улыбкой ответила Магдалена и повернулась к Штехлин: – Давай уже собираться. Отец теперь тоже уехал, и мне пришлось попросить живодера, чтобы присмотрел за Паулем. Боюсь, мальчишка ему все нервы истрепал.

* * *

Через некоторое время они стояли у пристаней. С полдюжины извозчиков сгружали на плот одну из немногочисленных партий товара. Большие бочки опасно покачивались на бревенчатой палубе. Магдалена с удивлением взглянула на солнце, уже скрывающееся за деревьями. Как правило, плоты отчаливали утром или к полудню, чтобы вовремя поспеть в Аугсбург, ближайший крупный город. Хотя возможно, что этот груз готовили к отправке заранее.

На пристани, широко расставив ноги, стоял распорядитель Михаэль Эльбль и выкрикивал команды. Это был упрямый мужчина с перебитым носом. Он терпеть не мог Магдалену и, если случалось заболеть, ходил только к доктору Рансмайеру. Завидев женщин, Эльбль одарил их недовольным взглядом.

– А вы тут чего забыли? – крикнул он на них. – Вам что, нечем заняться, кроме как стоять тут и глазеть?

– Мы помогаем детям появляться на свет, – спокойно ответила Магдалена. – Вам, мужчинам, на это ума недостанет. Или, может, ты сам хочешь остановить кровотечение у роженицы?

Распорядитель хотел ответить чем-то грубым, но потом лишь отмахнулся. Его беспокойный взгляд скользнул с Магдалены на плот, покачивающийся на волнах. Казалось, Эльбль очень спешит. В конце концов он прыгнул с пристани на палубу и сам взялся за длинный шест. Магдалена насторожилась. Неужели они собирались отчаливать в такое время?

– Пойдем, – проворчала Штехлин. – У меня кости ноют от холода, и день был долгий. Какое нам дело, что за бред несут эти мужчины? Я половину из них на этот свет приняла.

Она сухо рассмеялась и пошла в сторону Речных ворот. Магдалена оглянулась. Плот отнесло к середине реки, и он медленно скрывался за ивами.

– Ты права, какое нам дело до мужчин, – пробормотала Магдалена. – Если только мы, женщины, держимся вместе. Надеюсь только, что Барбара не натворила очередных глупостей.

Она не знала, что ее младшая сестра как раз совершала самую большую ошибку в своей жизни.

* * *

При свете свечи Барбара благоговейно перелистывала страницы книги, лежащей у нее на коленях.