Дочь палача и театр смерти

Неожиданно для себя Симон решил пройтись в ту сторону. Стемнеет еще не скоро, так что у него останется достаточно времени для сына. Кроме того, цирюльника разбирало любопытство, хотелось взглянуть на место языческого культа. До сих пор наиболее древним из мест, где ему довелось побывать, был храм в Альтенштадте: несколько лет назад они с Куизлем совершили там жуткое открытие[10]. Поэтому Симон сделал крюк и направился к месту, о котором говорила женщина. Перешел Аммер по хлипкому навесному мосту, пересек несколько лугов и подошел к холму у подножия Кофеля.

«Жертвенный холм, про́клятое место», – подумал он.

В предвечерних сумерках нетрудно было представить, что прежде здесь действительно приносили жертвы. Холм был расчищен, за исключением нескольких дубов, рощицей окружавших вершину. По склонам лежали поросшие мхом булыжники. Между ними до самой вершины змеилась узенькая тропа, и на том месте, где она отходила от основной дороги, что-то лежало в траве. Симон присмотрелся внимательнее.

Это был круг из белых камешков, от которого лучами расходились несколько веток.

Симон вспомнил, что в день приезда видел у придорожного креста точно такой же знак. Быть может, этот круг – какой-нибудь языческий символ? Во всяком случае, извозчик вел себя очень уж скрытно. После недавнего разговора с женщиной Фронвизер ничуть не удивился бы, если б в долине нашлись люди, верившие в камешки и ветки.

После некоторых колебаний Симон решил подняться на вершину и взглянуть на рощицу. Женщина говорила, что здесь до сих пор оставляли дары для духов горы. Значит, там должен быть какой-то алтарь или нечто подобное, что объяснило бы наличие странного круга. Симон прибавил шагу и вскоре взобрался на вершину. Алтаря в рощице не оказалось, но было несколько расщелин глубиной примерно по локоть. Они оказались до того узкими, что едва помещалась рука. Симон наклонился и действительно обнаружил в некоторых из трещин высушенные пучки зверобоя и морозника. Заметил даже медную миску в пятнах.

Он невольно усмехнулся. Эти люди и вправду считали, что могут задобрить Кофель своими скромными дарами. А с другой стороны – чем эти пожертвования отличались от ветчины на Пасху или фонарей на окнах в праздник святой Люции? Имел ли он право насмехаться над верованиями этих людей?

Симон уже собрался уходить, но тут под ногой у него что-то хрустнуло. В прошлогодней листве проглянуло что-то белое. Он расшвырял носком прелые листья и замер. Перед ним лежала плечевая кость – в общем-то, ничего удивительного в лесу. Судя по размеру, осталась от козы или овцы. Недоумение вызывала не столько кость, сколько то, что на нее налипло.

Кусок материи.

Симон с удивлением подобрал кость, чтобы рассмотреть поближе. К ней действительно пристали обрывки материи, от платка или рубашки. Они выцвели от времени, но по-прежнему были хорошо видны. Цирюльник брезгливо отбросил кость и присел на колени и внимательнее осмотрел место.

В другой трещине он наконец нашел то, что искал.

Симон обнаружил обглоданную дикими зверями голень, две локтевые кости, другую плечевую и, наконец, человеческий череп.

Очень маленький человеческий череп.

Фронвизер вдруг вспомнил, о чем говорила женщина в хижине.

Это злой дух. Время от времени ему нужны жертвы…

Неужели в этой долине действительно приносили в жертву людей? Даже детей?

Симон снова подобрал кость с обрывками одежды. Невозможно было сказать, как долго она здесь пролежала. Возможно, звери совсем недавно вытащили ее из расщелины. Быть может, она принадлежала когда-то Маркусу или Мари, о которых говорил в бреду Мартин и которые якобы бесследно пропали в горах?

У Симона в голове зародилось жуткое предположение.

В этот миг со стороны дороги послышалось конское ржание. Так близко, словно всадник погнал лошадь к холму. Фронвизер выронил от испуга кость и спрятался за валуном. Из укрытия он действительно увидел одетого в черное всадника, хотя в сумерках мог разглядеть лишь его очертания. У подножия холма всадник резко осадил коня и спрыгнул с седла. Потом присел на колени и стал что-то рассматривать на земле.

Симон сразу понял, что именно. Всадник рассматривал круг из камешков и веток, на который сам обратил внимание.

Потом случилось нечто странное. Всадник не стал запрыгивать в седло, а завел коня в рощицу, стараясь при этом издавать как можно меньше шума. Неужели решил спрятаться там? Фронвизер затаил дыхание и ждал. И действительно, человек тот больше не появлялся. Что, черт возьми, все это значит?

Кого он поджидает?

Симон раздумывал, не показаться ли ему, но потом все-таки отказался от этой затеи. Его охватил страх. Останки детей, странный знак из камней, всадник в черном…

Черный всадник!

Алоиз Майер ведь говорил о черных всадниках, которые наводили страх на всю округу! Симон вспомнил, что и сам в день приезда видел такого всадника. А теперь один из них находился совсем рядом – и вел себя довольно странно…