Дочь палача и ведьмак

Палач подкрался на цыпочках немного ближе и понял с облегчением, что железная дверь была лишь прикрыта. Он заглянул сквозь узкую щель внутрь: тусклый свет падал лишь через маленькие зарешеченные окошки.

Куизль затаил дыхание. Перед ним действительно находилась Святая обитель.

Она представляла собой каменную, почти кубической формы комнатку, снабженную по бокам нишами и полками. На них стояли всевозможные кубки, кресты и ларцы, частью до того ржавые и позеленелые, словно их держали здесь с начала времен. По центру располагался небольшой алтарь, накрытый красным бархатом. И перед алтарем стояли четыре монаха.

Палач не сразу сообразил, чего недоставало в общей картине. Алтарь был пуст.

Монахи, похоже, о чем-то яростно спорили: размахивали руками, хватались за волосы и без конца крестились, словно это помогало им уберечься от скверны. Вот прогудел громкий бас брата Экхарта.

– Но это… это же невозможно! – причитал келарь. – Ни один смертный не может украсть дароносицу со святыми облатками! Только не из этой часовни!

– И все-таки это случилось, дурья твоя башка! – ответил приор. – Подумаем лучше, как такое могло произойти. И желательно – прежде, чем кто-нибудь об этом прознал. Это всем нам может стоить головы!

– Я бы на твоем месте тоже опасался за голову, – пробормотал старый библиотекарь. – У тебя как-никак хранится один из трех ключей, без которых не открыть часовню. Или я ошибаюсь?

Приор побагровел. В первую секунду он, казалось, готов был вцепиться старику в глотку, но ограничился лишь тем, что ткнул его указательным пальцем в грудь.

– Хочешь сказать, я имею какое-то отношение к пропаже облаток? Не забывай, что отворить дверь можно только тремя ключами. А другие два находятся у брата Мауруса и графа. Ты всерьез решил, что мы втроем сговорились украсть облатки? Так ты думаешь?

– Прекратите, братья! – раздался усталый голос настоятеля.

Маурус Рамбек выглядел так, словно уже распрощался с жизнью и теперь готовился к вечному пламени возмездия.

– Нет проку во взаимных упреках, – продолжал он тихо. – Подумаем лучше, что нам делать, если облатки не найдутся до праздника через четыре дня.

Приор покачал головой, словно до сих пор не мог поверить в то, что произошло.

– Да как такое возможно-то? – посетовал он. – Когда мы вместе с графом открывали часовню прошлым вечером, все было на месте. А спустя всего несколько часов облатки исчезли! Из комнаты с зарешеченными окнами и запертой на три запора тремя разными ключами! Богом клянусь, я со своим ни на минуту не расставался. – Он перебрал цепочку, застегнутую на шее, и показал всем ключ. – Я даже сплю с ним!

Настоятель по его примеру вынул ключ из-за пазухи.

– То же самое относится и ко мне, – пояснил он слабым голосом. – Не знаю, правда, где хранит свой ключ граф. Во всяком случае, вчера вечером и сегодня утром тот висел у него на поясе.

– А чего вам вообще вздумалось снова заходить сюда утром? – спросил библиотекарь. – Между прочим, часовня до самого праздника должна быть под замком.

Приор Иеремия вздохнул.

– Потому что так захотелось графу. Он решил, что ему нужно еще раз помолиться перед мессой, причем перед святыней. Разве могли мы отказать в просьбе Виттельсбаху? Сам знаешь, что мы до гроба вверены курфюрсту.

– Вам еще вчера не следовало водить его сюда! – ругнулся библиотекарь. – Все это лишь навело его на дурные мысли! И что вообще графу понадобилось здесь так рано? Обычно он являлся только к самому празднику…

– Это действительно странно, – согласился приор. – Хотя вчера войти в сокровищницу предложил Маурус. Кстати, зачем?

– Проклятие! Потому что у меня возникло смутное чувство, что что-то не так, – ответил настоятель дрожащим голосом. – И как видите, чутье меня не обмануло. И вообще, что это за допрос такой? Тебе-то, Иеремия, должно радоваться, что облатки пропали! Если об этом узнают, я лишусь своего сана. Будто я не знаю, что ты только и ждешь того момента, когда сможешь занять мое место…

– Клевета! – вспыхнул Иеремия. – Пустая клевета! Нам давно следовало вызвать судью из Вайльхайма. Все здесь пошло наперекосяк! Пойми наконец, что ты уже не справляешься со всеми этими происшествиями.

– Да как ты смеешь… – начал настоятель.

Но в это мгновение Куизль задел плечом одну из множества икон, и тяжелая рама с грохотом упала на пол. Палач прикусил губу, чтобы не выругаться в голос, но промах было уже не исправить.

– Тихо! – прошипел библиотекарь. – Там кто-то есть!

– Это голем! – взвыл брат Экхарт. – Господи, он пришел за нами! Вот наш конец! Пресвятая Богородица, молись за нас теперь и в час…

– Заткнись, идиот, – перебил его приор. – Лучше посмотрим, что там стряслось.

Послышались шаги. Тихо, словно тень, палач отделился от стены и сбежал по ступеням. В следующую секунду он уже скользнул за низкую дверь и снова подсел к монахам, внимавшим беспокойной проповеди брата Лаврентия.