Дочь Первого Наместника

— Но ведь будь они другими, и я не стала бы такой, — возразила я. В конце концов они могли растить меня по старым традициям, где девушка должна быть примерной женой и хозяйкой, или чрезмерно балуя, сделав неприспособленной к самостоятельной жизни.

— Может и так. Но ты так же обесцениваешь и то, что дали тебе родные отец и мать. Разве не так?

Я не ответила. Наверное, он был прав.

Так проходили краткие стоянки, а время, когда мы двигались вперед, казалось мне бесконечным. Путь до северных земель был намного длиннее, чем от замка Эверсонов до летнего дворца императора. Так далеко путешествовать мне ещё не приходилось. Любоваться на окружающий пейзаж быстро наскучило. Лишь раз, когда по левую сторону показались вершины Андусских гор, я с любопытством вглядывалась вдаль. Когда-то Мелания рассказывала, что там находилась северная резиденция императора. Я прежде не видела гор. Их снежные вершины, терявшиеся в туманном горизонте, поднимались к небу. Отсюда они казались совсем маленькими. Но Вадлен сказал, что некоторые из горных хребтов доставали до самых облаков.

В голову от безделья лезли печальные мысли и воспоминания. Для разнообразия иногда я оборачивалась волком и бежала рядом со всадниками. Мои спутники не были против, хотя никто больше не желал двигаться в образе зверя. Это занятие тоже довольно быстро становилось скучным, и вскоре я возвращалась в седло.

В один из дней позади послышался топот копыт. Вообще в пути наши лошади шли довольно быстро, и нас мало, кто обгонял. В основном мы сами обходили неторопливые телеги селян или редкие разукрашенные кареты местных лордов. Потому я не могла не оглянуться на того, кто пытался нас догнать.

Сердце подпрыгнуло к горлу и замерло, когда я разглядела знакомый силуэт. А потом забилось быстрее. Надежда и отчаяние, радость и недоверие — эмоции пронеслись вихрем, сменяя одна другую. И я поняла, что не могу совладать с ними. Я отвернулась, боясь принять надежду, что Виен Онсур здесь из-за меня.

* * *

Виен Онсур мчался вперед, едва не загоняя лошадь. Казалось, что он вот-вот должен нагнать делегацию из Фаргира, но не находил их. Он знал, что оборотни, как и прежде, собирались заглядывать в расположенные недалеко от тракта поселения, потому не сомневался, что увидит их раньше, чем прибудет в Фаргир. Но всё время переживал, что может упустить их. Ближе к северу он стал заезжать в те деревни, которые находились возле тракта и спрашивал о том, как давно проехали люди из Фаргира. Ответ он получал не всегда, но все же знал, когда они уже где-то рядом.

Он старался двигаться быстрее, не тратя и минуты лишней на отдых. Не столько потому, что боялся не успеть. Когда он выехал за ворота императорского дворца, чтобы догнать оборотней, прошел не один день после того, как делегация из Фаргира покинула столицу. И если он и не догонит оборотней, сам город никуда не денется. Но во время бездействия в голову лезли ненужные мысли и сомнения. От того казалось, что догнать их нужно как можно быстрее.

Рука непроизвольно потянулась к запястью, где совсем недавно был надет браслет. Артефакт был с ним так долго, что казался дополнительным органом чувств, а значение браслета — смыслом его жизни. Сейчас, когда Виен лишился возможности знать, в безопасности ли Альвиан, чувствовал себя так, будто потерял сразу всю руку, а не только надетый на нее артефакт.

Альвиан приказал снять браслет перед тем, как Виен отправился в путь.

— Ты уверен, что готов отпустить меня к ней? — спросил Виен, когда браслет был снят. Тогда он еще не думал о том, как глубоко въелись в его душу мысли о долге принцу. Его пьянили чувство свободы и радость от скорой встречи с Алишей.

— Ты мой друг, — ответил Альвиан. — И это меньшее, что я могу сделать, в благодарность за годы твоей службы мне.

— Тебе нравилась Алиша, — осторожно напомнил Виен и посмотрел на друга. С того дня, когда Альвиан увидел их вместе, Виен не говорил с ним о девушке. Но чувство вины за произошедшие тогда события так и не отпустило Виена.

— Тем более, — Альвиан широко улыбнулся, а в его глазах блеснули озорные искры. — Кому я могу доверить её сердце, если не лучшему другу?

Сначала бывший телохранитель принца испытывал приятное волнение, но теперь оно сменилось необъяснимой тревогой и желанием вернуться назад. Его разрывали противоречивые чувства — привычный с детства долг перед принцем, дружба, ответственность за жизнь наследника и желание быть свободным и рядом с Алишей. Пожалуй, если бы не приказ Альвиана, он бы даже не решился думать о том, что в праве прожить собственную жизнь так, как ему хочется. Виен жил бы, думая лишь о том, что должен быть рядом с принцем. Этот долг был больше, чем просто страх перед болью за ошибки. И думать иначе казалось невозможным.