Дочь полковника

— Том! — сказал мистер Джадд, продолжая курить и безмятежно игнорируя намек, слишком уж по его мнению бесцеремонный. — Открой окно, оба открой, да пошире. Просто диву даюсь, сэр, как внимательный наблюдатель со стороны, до чего же доктора свои мнения меняют. Когда я совсем сосунком был, про приходских врачей тогда еще и не слыхивали, а лечил старый джентльмен, приезжал из Криктона в двуколке. Он мне хорошо запомнился, потому что у него борода была по пояс, и от нее табачком и коньяком разило ну прямо до небес. Так вот, сэр, как сейчас помню, он моей старушке-матери, ныне покойной, строго-настрого наказывал: «Миссис Джадд, — говорит, — хорошенько ребенка закутывайте, а окна держите закрытыми. Чтоб его не продуло на сквозняке», — говорит. А теперь, выходит, все как раз наоборот. Доктора стоят за свежий воздух, как они его называют. А по мне — напрасно это. Я всегда с закрытыми окнами спал и буду спать. Утром идешь на работу, а у чистой публики в спальнях все окна настежь. Это же называется искушать Провидение, сэр, да и полиции лишняя работа — какое грабителям-то облегчение.

— Хм! — буркнул Маккол. — Так вы полагаете, вашим легким нипочем, что вы отравляете их не только скверным табаком, но еще и углекислым газом вашего собственного дыхания?

— Откуда мне знать-то, сэр? — бодро отозвался мистер Джадд. — Коли я никакого вреда не чувствую, так и не жалуюсь… — Тут он так громко рыгнул, что виноватое покашливание не замаскировало неприличный звук. — Прошу прощения, сэр, прошу прощения. Мать опять к чаю луку нажарила, а он о себе всегда знать дает.

— Попробуйте мятные лепешки с содой или просто щепотку соды в теплой воде, — проворчал Маккол.

— Это вот еще одно, чего я не поддерживаю, — вежливо сказал мистер Джадд, — прошу у вас прощения, сэр. Всякие там лекарства. Наркотики эти самые. Опаснейшая штука, сэр. И еще привыкание. В газетах только и читаешь, как, значит, киноактрисы и люди из самого из наивысшего общества попадают в благотворительные больницы, потому что перебрали их, а то и руки на себя накладывают, отвыкнуть не могут. Нет уж, сэр, ничего такого я в жизни не глотал, разве что пилюльку-другую или лайонскую микстурку от спины. Вот это, доложу я вам, чудесное средство, а, Том?

— Не знаю, — ответил Том. — Папаша нас всегда анисовыми каплями отпаивал. Как своих лошадей то есть.

— Все одно — наркотик! — определил мистер Джадд. — Ты, малый, держись лайонской микстурки для наружнего и внутреннего употребления, гарантированно без примеси вредных веществ.

Маккол брюзгливо, точно колдун другого племени, не пожелал вести дискуссию с этими светилами меньшего масштаба и в ответ на слова Тома и мистера Джадда лишь невнятно буркал или пренебрежительно фыркал. Как тяжело человеку, получившему научное образование, иметь дело с тупоголовыми невеждами! Он с надеждой прислушался, не простучат ли шаги сестры, торопящейся позвать его, но его ушей достиг лишь приглушенный вопль Лиззи, которая от боли кусала простыню. Мистер Джадд тоже его услышал и весь передернулся, однако мужественно постарался поддержать разговор.

— Вы, наверное, слышали, сэр, что миссис Ригли-то вернулась к своему законному хорьку?

— Нет! — воскликнул Маккол, внезапно проникаясь интересом. — Да неужели? Впрочем, этого следовало ожидать. Плохой был день для Клива, когда им позволили здесь поселиться.

— Ваша правда, сэр, — торжественно сказал мистер Джадд. — И попомните мои слова: дальше еще хуже будет. Я вот подстерег одного из их пащенков, извините на грубом слове, сэр, когда он моего Берта подбил отрясти яблоню полковника Смизерса. Схвати я их, оба у меня ремня попробовали бы. Ничего себе баловство для сына почтенного человека! Ну да в следующий раз Берт прежде два раза подумает.

— А вы случайно не знаете, как и почему миссис Ригли вернулась домой? — спросил Маккол.

— Что же, сэр, я до сплетен не охотник, — объявил мистер Джадд, устраиваясь в кресле поудобнее с истинным удовольствием завзятого любителя сплетен. — Только, конечно, все мы в мире живем, и ушей себе не заткнешь, верно, сэр? Дело вроде бы так обстояло: после того, значит, как вы посмотрели фермера Ривза, он глаза лишился, и миссис Ригли слишком тяжко стало на него глядеть. А старая миссис Ривз, его супруга, все время ему письма слала, чтоб он домой возвратился, и две его дочки каждый Божий день туда являлись и скандалы закатывали, а дети орут, а миссис Ригли ругается на чем свет стоит. Ну сущий ад, одно слово, сэр. И поговаривают, сэр, — тут мистер Джадд понизил голос до трепетного шепота, каким только и повествовать о немыслимых безднах порока, — поговаривают, что она с Ригли втихомолку помирилась, а оставалась только, чтоб выжать у Ривза денег побольше. Одна, значит, видимость была, сэр. И по мне, оно так и было: мне мой Берт рассказывал, что у них много всякой новой музыки для граммофона, то есть в коттедже у Ригли, а я своими глазами видел одну из девчонок в новехонькой шляпе и юбке. Так откуда бы у них деньги взялись?

— Возможно, очень возможно, — сказал Маккол. — Скверная это семейка.