Дочь полуночи

Мирча принялся стягивать с меня пальто, уже наполовину снятое. Его лицо ничего не выражало, зато глаза горели огнем.

Еще один вампир вошел в комнату, неся таз с водой и полотенце.

— Хозяйка, я охотно промою раны девушки, — сказал он, поклонился Августе и сумел при этом не пролить ни капли воды из таза.

Вампирша хохотнула в ответ.

— Нисколько не сомневаюсь.

— Я служил санитаром в Южной Африке, хозяйка, пережил войну с зулусами и кое-что понимаю в ножевых ранениях.

Он не просто понимал в ножевых ранениях. Джек, нынешний любимчик Августы, был чудовищем еще до того, как попал к ней. Сейчас он имел глупость протянуть таз Мирче, но через мгновение отлетел к стене вместе с этой посудиной. Его тело буквально впечаталось в стену, сорвало с нее обои и обнажило кирпичную кладку.

Джек не поднялся на ноги, а съежился на полу, там, где упал, прикрывая голову руками и не смея поднять глаза. Если бы я могла как-то реагировать, то мне, наверное, даже стало бы его жалко. Но мне не стало, и Мирче, видимо, тоже.

— Давай, — сказала я ему. — У тебя нет выбора.

Папаша нежно погладил меня по голове, затем щелкнул пальцами, и Джек протянул дрожащую руку, чтобы, поднять таз. Он дополз вместе с ним до двери, исчез, но вернулся невероятно быстро с чистой водой и полотенцами. Еще Джек принес бутылку виски, хотя и без стаканов.

— Алкоголя не надо, — произнес Мирча, не потрудившись даже повернуть голову.

Наверное, он почувствовал запах.

— Простите, хозяин, — подобострастно пробормотал Джек — Я просто подумал, что надо бы избежать заражения...

— Она дампир, — колко ответил Мирча. — Заражение ей не грозит. Оставь нас.

Джек низко поклонился и попятился к двери, то ли желая выказать свое почтение, то ли опасаясь поворачиваться к Мирче спиной. В воздухе почувствовалась вибрация, напряжение, которое предшествует извержению вулкана. Я сосредоточилась на том, чтобы не упасть, пока Мирча осторожно промывал раны на спине. Он смачивал, затем вытирал насухо, выжидал и снова промокал порезы, которые все еще сочились, после чего переходил к следующим.

«Живот ему трогать не дам, —решила я. — Все равно умру, так чего ради стараться?»

Буквы постепенно проявились. Все это длилось бесконечно и было мучительно больно, но я оказалась так близка к беспамятству, что едва замечала происходящее.

— Можешь прочитать? — спросила Августа, когда Мирча закончил и отставил таз в сторону.

— Перевяжи ее раны, — сказал он через секунду, не отвечая на вопрос. — Проследи, чтобы она осталась жива.