Дочь последнего дуэлянта

– Вы хотите нашей смерти в карете? – спросила она с улыбкой. – И к тому же под взглядами лакеев? Помучайтесь еще немного, дайте мне несколько минут, и я подарю вам всю себя целиком.

– Вы так прекрасны, сердце мое! От вашей красоты я схожу с ума…

– Значит, мне придется быть рассудительной за двоих, – заключила она, укрываясь меховой пелериной. – А куда, собственно, мы едем?

– В Шато-Тьери, который принадлежит господину герцогу Буйонскому, но там готовы нас принять.

– Это далеко.

– Лье двадцать, я думаю, не меньше.

– В таком случае попробуем поспать, чтобы, когда приедем, не выглядеть измученными.

Путешествие, однако, не обошлось без приключений. Карета опрокинулась, но, благодарение Господу, никто не пострадал, и ее поставили на колеса. Впрочем, происшествие нисколько не уменьшило радости беглецов. Гаспар помогал своим слугам поднять карету, Изабель сидела на склоне и смотрела на них. Было уже утро, когда они наконец добрались до замка, где заботами герцога Энгиенского к их приезду все было готово. Они вошли в замок, где их ждал управляющий, господин де Режекур. Он дал им полчаса, чтобы привести себя с дороги в порядок, и проводил в часовню. Там священник принял от них исповедь и совершил обряд венчания. Жених был в камзоле из буйволиной кожи, невеста в бальном платье с кружевной накидкой госпожи де Режекур на голове. Нотариус составил брачный контракт, удостоверяющий их новое гражданское состояние, заметив при этом, что, поскольку невесте почти восемнадцать, она вправе обойтись без родительского согласия на брак, но в случае жениха дело обстоит иначе: у него еще целый год до двадцатипятилетнего возраста, когда юноша считается совершеннолетним.

– Год пролетит в одно мгновенье, – весело заявил Гаспар.

Изабель думала, что после того, как брачное благословение освятило их склоненные головы и соединившиеся руки, их пригласят к обеду, а потом отведут в спальню, где после часа любви они смогут отдохнуть. Она так нуждалась в отдыхе после дня, полного волнений, и бессонной ночи!

Но нет! Ничего подобного!

Долгожданный обед был, но после него их ждала вовсе не спальня, а новая карета, запряженная свежими лошадьми и с уложенным багажом! Изабель взглянула на Гаспара с недоумением, скорее похожим на недовольство, а он ласково притянул ее к себе.

– Верьте мне, никто на свете не жаждет больше меня уединения вдвоем с вами, но мы не можем забыть, что мы с вами беглецы, и каждую минуту могут появиться гвардейцы, которых пустили по нашим следам. Нам необходимо успеть добраться до нашего убежища.

– И что же будет нашим убежищем?

– Стенэ, крепость принцев де Конде с гарнизоном. Там нам нечего будет опасаться.

– И где же она? Далеко?

– Самое больше лье тридцать пять…

– Тридцать пять лье! Почему вы не предупредили меня заранее? Я надела бы на праздник к госпоже Рамбуйе теплое мягкое платье из шерсти с воротником, который закрывал бы уши, и взяла с собой штук пять шалей, не меньше! Я умру от холода в этой крепости!

– Чем несказанно меня удивили бы! Кроме вот этого подбитого мехом плаща, у вас будет там все, что находится в этом сундуке, и мои горячие руки, чтобы вам всегда было тепло. Поверьте, нам и в самом деле нужно как можно скорее укрыться в нашем убежище. Согласно закону, похищение карается смертью. Или, может быть, вы предпочитаете вернуться в Париж? – добавил он, вдруг помрачнев.

В мгновение ока Изабель засияла улыбкой.

– Вы прекрасно знаете, что не хочу. Но в наказание за то, что не предупредили меня о такой долгой дороге, не рассчитывайте, что в карете получите задаток в счет нашей будущей брачной ночи!

– Я обещаю быть очень послушным. Но хочу поцелуев, много-много поцелуев, особенно если нас схватят, прежде чем мы доберемся до Стенэ…

Гаспар был прав, стремясь уехать как можно дальше. В Париже и в самом деле уже разыскивали беглецов. Начало этому положила госпожа де Валансэ, как только пришла в себя и открыла глаза. Она не была посвящена в тайну похищения, грубое нападение смертельно напугало ее. Испуг обернулся гневом, как только она узнала о гибели своего привратника. Мари-Луиза, ни секунды не медля, отправила слугу с известием о произошедшем в особняк Конде, где находилась в это время ее мать. Последствия не заставили себя ждать.

Стенные часы в Пале-Рояле пробили полночь. Королева готовились ко сну, когда к ней вошла ее любимая придворная дама, госпожа де Мотвиль, и сообщила, что принцесса де Конде просит немедленно принять ее.

– В этот час?

– Да, Ваше Величество, – отвечала камеристка. – Прибавлю, что она не одна, с ней госпожа де Бутвиль, ее одежда и прическа в беспорядке, ворот платья разорван, с ними госпожа де Валансэ, она плачет в три ручья.

– Позовите их, добрая моя Мотвиль, пусть войдут. Сейчас мы узнаем, что там стряслось.