Дочь Птолемея

- Подожди, видимо, его будет представлять Хармион.

- Значит, он приглашен царицей?

- Не торопись с выводом, Кассандра.

Мардоний, знавший Нофри, сказал о нем немного лестных слов и представил его как человека, любившего эллинское искусство и астрологию, а о Дидиме ничего не сказал, видимо, и впрямь не заметил его поднятой руки, чему тот обрадовался и посмеялся в кулак, как нашаливший ученик; о молодом незнакомом мужчине он сказал, что тот прекрасный скульптор, и закончил свое выступление словами:

- Сейчас Хармион представит нам его получше.

Хармион на виду у всех пересекла свободное пространство террасы и с очаровательной улыбкой большого рта подошла к ложу, на котором восседал смущенный от всеобщего внимания Филон.

Она протянула руку, и тот, взявшись за её пальцы, поднялся. На нем был нарядный желтый хитон, перехваченный пояском такого же цвета; на ногах светлой кожи сандалии с высокой шнуровкой. Одежда очень шла к его выразительному лицу, обрамленному черными до плеч волосами и короткой щегольской бородкой.

- Мардоний прав, - сказала женщина, смотря на молодого мужчину, когда назвал Филона прекрасным скульптором. В этом вы можете убедиться сами...

Раздался звон колокольчика.

Появились молоденькие рабыни. Каждая несла по небольшой терракотовой статуэтке. То были рыбак, державший большую рыбу; пьяная смешная старуха; гордый легионер; мальчик, вытаскивающий занозу из пятки; танцующий мим; раздевающаяся кокетливая куртизанка. Седьмая девушка несла в обеих руках нимфу у ручья, выточенную из слоновой кости.

Статуэтки пошли по рукам участников пира; со всех сторон слышались возгласы восхищения:

- Изумительное искусство!

- Какая точность изображения!

- Необыкновенное правдоподобие!

- Как же звать этого мастера, дорогая Хармион?

- Его зовут Филон, - громко произнесла женщина. - Но он не только хороший скульптор, но, я вполне уверена, обладает и другими нужными достоинствами, потому что имеет... имеет... - После этих слов она запустила руку под подол его хитона и нащупала то, что у того имелось между ног. Это получилось так неожиданно для Филона, что тот ойкнул и присел. А засмеявшаяся Хармион объявила на всю террасу:

- Живое и шевелится. Все равно как у Приапа.

Дружный веселый мужской и женский хохот потряс ночную тишину.

Клеопатра засмеялась вместе со всеми, проговорив негромко:

- Бесстыдница Хармион, совсем смутила мужчину. - И сказала уже громче, чтобы слышали на дальних ложах: - Нам понравилось твое искусство, Филон, и считаем, что ты достоин быть с нами.

После этого плавным движением руки указала Ишме, державшей амфору с вином:

- Девочка, налей в чашу приема самого лучшего медового вина.

Легко и свободно полураздетая девушка, сама как статуэтка - так безупречно она была сложена, - направилась к Филону, неся амфору с вином.

- И мне налей! - звали её.

- Налей сюда!

- И мне тоже!

Мужчины шутили с ней, восхищались её юностью, безупречными белыми зубами, распущенными длинными волосами. Один безбородый, в белом хитоне, небрежно шлепнул её по упругому заду; другой обвил рукой её стан и, пока она наливала ему вино в подставленный кубок, подсунул два пальца под завязку на её юбочке.

Следующий попытался усадить её на колени, но она ловко увернулась и, отскочив, выбила плечом поднос из рук мальчика-раба; фрукты, горой лежавшие на подносе, рассыпались и покатились под столы и ложа.

Помахивая пустой амфорой, вприпрыжку Ишма побежала назад, к ложу царицы.

Ей на смену появились юные девушки, одетые в короткие туники, с кувшинами и амфорами. Они принесли различные вина: пальмовое, тамарисковое, делосское, критское. Сладкие вина Италии чередовались с греческими, горьковатыми и терпкими на вкус, которые приходилось немного разбавлять водой. Каждый из гостей пробовал то вино, какое ему было по вкусу, но все до единого отведали ароматное вино из меда и роз, вино Клеопатры, славившееся далеко за пределами Египта.

Полуголые молодые рабы вереницей разносили на круглых подносах жареную рыбу, моллюсков в уксусе, вареных омаров, крабов и устриц. На столы, покрытые скатертями, лилась подливка с жареных кусков мяса. Копченых попугаев сменили блюда с фазанами, утками и лебедями, приготовленными каким-то особым способом, известным только одним поварам египетской царицы.

Целые поросячьи тушки были обсыпаны луком и сельдереем и залиты острым соусом. Были и бараньи окорока, и копченые языки, и бычьи сердца, и свиные печенки, овечьи легкие; различной величины вареные и копченые колбасы, начиненные телятиной и мясом дикобраза.

На столах лежали тяжелые круги желтого сыра, пироги, хлеб, лепешки. Мелкий красный перец и жидкая горчица, наподобие кашки, привлекли особое внимание привередливых гурманов. Миндаль, оливки с лангустами, смоквы, кислые лимоны, румяные яблоки, сливы, персики, фиги - все красиво и искусно разложено на металлических и керамических блюдах.

Новые кушанья доставляли горячими, остывшие тотчас же уносили. И только голые руки мелькали над столами да раскрывались рты, чтобы все проглотить.