Дочь Сатаны (СИ)

Да, в свои четырнадцать лет я была не слишком уж уважительна по отношению к таким приёмам. Меня в буквальном смысле воротило от них, но ради своей сестры Антуанетты, которую я любила всей душой, пришлось сделать исключение и потерпеть один подобный вечер.

В конце концов, эта вся мишура была затеяна ради нашей семьи и её светлого будущего, как казалось тогда.

Через пару-тройку часов всё поместье Фантомхаузов было заполнено гостями и почти что всеми слитками английского общества.

Все веселились и праздновали состоявшуюся помолвку Конуеев и Фантомхаузов, которая должна была принести обеим семьям свои плоды.

И так бы и было, если бы не внезапно случившийся пожар из-за одной случайно упавшей свечи, что на удивление и ужас всех нас начал быстро распространяться по поместью и повлёк за собой настоящую суматоху.

Гости стали в страхе поспешили выбираться из дома, как и некоторые из слуг, которые пожелали спасать свои жизни, нежели дом. Оставшиеся же и более преданные нашей семье остались для того, чтобы попытаться потушить пожар и спасти более ценные для нас с сестрой вещи.

Что же до меня и Антуанетты, то нас из огня спасли её новоиспечённый жених вместе с двумя своими братьями.

Но и это псевдо-спасение влекло за собой опасные и уже бесповоротные для нас последствия.

Из-за того, что в наших с сестрой лёгких дыма и гари было куда больше, чем самого воздуха, мы потеряли сознание прямо в карете, в которую нас в спешке посадили.

Мы не чувствовали ни того, как она мчалась по дороге с ухабами и колдобинами, ни того, как нас переносили куда-то.

Я лишь помню, как очнулась в каком-то тёмном, полном влаги и жуткой вони помещении из-за громкого звука пощёчины, разнёсшегося неподалёку от меня.

— Ты ведь не думала, что я и в самом деле женюсь на тебе, Антуанетта? — знакомый резкий голос врезался в моё затуманенное сознание вместе с очередным таким же резким хлопком крепкой пощёчины и вскриком моей сестры. — На ещё одной верной шавке королевы, которая слишком много возомнила о себе.

— Что ты хочешь взять с этой наивной дуры? Она и её глупая младшая сестрица ничем не лучше своих родителей, — отвечал один из братьев. Голос его был грубый, режущий слух, словно нож бумагу. Он засмеялся, и по его шагам я поняла, что он идёт ко мне. — Что же, прежде чем мы их убьём, может быть, как следует, с ними позабавимся?

— Хах, почему нет? Пусть эти две сучки повизжат перед смертью, словно свиньи в амбаре, — голос следующего брата давал понять, что он находится, скорее всего, ближе к выходу, нежели к нам.

— Только посмейте тронуть Андреу хоть пальцем, и я… — резкий удар в живот заставил мою сестру громко закашляться, так и не закончив фразу.

— Молчи. Тебе, бесполезной шавке и слова не давали, — с грубостью фыркнул жестокий жених моей сестры, плюя ей в лицо и грубо хватая ее за подбородок. — Что же, значит, всё же сейчас и совершится наша… — он пренебрежительно зарычал: — Бр-р-рачная ночь… Наслаждайся, мерзкая грязная потаскуха.

— Ублюдки… Жалкие, никчёмные ублюдки… — произнесла гневно я, медленно поднимая голову и открывая глаза. — Только и можете, что повышать своё раздутое самомнение за счёт таких моментов.

— О-о-о-о, смотрите, а юная «леди» что-то, да понимает в мужчинах, — один из братьев Джоша склонился ко мне и завёл ко мне под платье свою мерзкую руку. Он коснулся моего бедра и грубо ущипнул его. — Никак уже успела перед этим раздвинуть ноги перед своим слугой?

— В отличие от вас, предателей и животного скота, я знаю, что такое честь и достоинство знатного рода, — я резко дёрнулась, осознав, что мои руки были закованы в кандалы и цепи. — Таким же, как вы доставляет удовольствие драка в деревенском трактире и любая низкосортная шлюха, которую вы будете иметь по очереди, — с этими словами я смачно плюнула этому ублюдку прямо в лицо.

Мужчина отвернул голову от отвращения. Брезгливо смахнув мою слюну со своей ничтожной щёки, тот резко прорвал подол моего платья, затем нанёс грубые удары по моему животу и ниже.

— Мерзкая сучка! Думаешь, раз умеешь болтать, то можешь и указывать, как жить?! Эй, бросьте старшенькую! Здесь младшая хочет получить свой первый урок!

Мою одежду… Бельё… Всё рвали на части голыми руками…

Я тряслась от страха и старалась смотреть в тёмный потолок.

Пусть уж опорочат меня… Меня, но не мою сестру. Уж лучше я выиграю время для неё, но не дам ей погибнуть!

Эта… Режущая… Ужасная боль внизу… Словно в тебя проникает большой и толстый кусок кости обмотанный кожей.

Я плакала, кусая губы в кровь… Но смотрела на сестру, что содрогалась в ужасе и пыталась найти хоть что-то, чтобы освободиться.

— «Прошу… Найди хоть что-нибудь… И беги! Беги, сестрица! Ты должна выжить!» — молила я всей душой Антуанетту одними лишь полными слёз глазами и криками, в которых я не посмела проронить и слова.

И пока эти чёртовы ублюдки были заняты мной долгие, сравнимые для меня с вечностью минуты мучений, боли и унижения, моей сестре удалось освободиться от пут, какими её повязали, в отличие от меня.