Дочь сатаны

Она подняла на него большие темные глаза и робко ответила:

— Я только пощупала шелк.

Голубые глаза засверкали ярче, чем море.

— Ты делаешь мне больно, — сказала она.

— Так тебе и надо, — огрызнулся он, — узнаешь, как будет больно, когда тебя повесят за воровство.

— Я ничего не украла.

— Я велю обыскать тебя. Отойди! Не смей подходить ко мне, грязная нищенка! Какая дерзость!

— Я не нищенка и не воровка. Это тебе надо бояться меня.

— Я велю сорвать с тебя эти лохмотья и обыскать тебя. Погляжу, как тебя будут пороть перед тем, как повесят. Попрошу сделать это специально для меня.

Внезапно она высвободила руку, но он схватил ее за волосы.

— Видишь вон того повешенного? — спросил он. — Он убежал со своего корабля. Так поступают и с грязными нищенками, которые воруют у знатных людей.

— Выше меня нет никого, — с достоинством ответила она, хотя ее лицо исказилось от боли, потому что он чуть ли не вырвал у нее прядь волос.

Его глаза метали молнии.

— Какая дерзость! Ты пожалеешь об этом!

— Это ты пожалеешь. Ты не знаешь, кто я.

Он взглянул ей в лицо и расхохотался.

— Так это ты! Дочка самого сатаны!

Увидев, что он не испугался, она была потрясена.

— Ну, а ты знаешь, кто я? — спросил паренек.

— Знаю.

— Тогда ты должна знать, что я слов на ветер не бросаю. Велю тебя выпороть за дерзость.

— Ты не посмеешь. Никто не посмеет. Я… я… — Она бросила на него свирепый взгляд. — Тебе же будет хуже, если обидишь меня!

Он отпустил ее, и она побежала. Обернувшись, она увидела, что он стоит на месте и смотрит ей вслед. Тогда она пошла медленно и важно, но как только почувствовала, что он уже не может видеть ее, снова пустилась бежать. Она дрожала от страха и ненависти, потому что не знала, испугался он ее или нет.

Вскоре она услышала, что Бартли Кэвилл убежал из дома и пустился в плавание. И ей стало легче. Жизнь пошла своей чередой. Тамар подрастала, ей уже минуло десять.

На этот раз в городе не было особого ожидания и приятного возбуждения. Вот уже год, как король Филипп умер, и большой опасности высадки испанцев на берег не было. Незадолго до смерти король узнал, что его амбиции тщетны и его планам не суждено осуществиться. Плимут даже не видел его Адельантадо, которая явилась, чтобы завоевывать, покорять, но благоприятный для Англии шторм отшвырнул ее в Бискайский залив. Подобная катастрофа для огромных и неповоротливых кораблей Великой армады означала конец попыткам Испании покорить Англию. Но в открытом море их соперничество продолжалось.

Иногда Тамар думала о том, что Бартли Кэвилл тоже где-то там, в море. Может, он сейчас сошел с корабля и штурмует какой-нибудь город. А может, он прорубает дорогу в джунглях. А быть может, его пытают в темнице. Все это могло случиться с ним. Она думала о нем с ненавистью, не столько за его слова, сколько за презрение, которое прочла в его сияющих голубых глазах.

Она по-прежнему была одинока. Дети с ней не играли, да и ей не хотелось играть в их игры. Она многому научилась у Гранин Лэкуэлл, и когда люди приходили к ним в дом за травами, Гранин говорила: «Девочка нарвет их для вас. Она знает».

И Тамар всякий раз испытывала удовольствие от силы, которой обладала.

Но однажды она поняла, что люди ненавидят ее, потому что боятся. Но самому страшному в ее жизни еще предстояло случиться.

Летним вечером она отправилась на прогулку в свое любимое место — тенистый берег пруда, над которым склонялись ивы. Она часто приходила сюда, ей нравилось сидеть у пруда и разглядывать птиц и насекомых. Она научилась подражать птичьим голосам, и птицы отвечали ей. Ей нравилось смотреть на ползущего по травинке муравья и на плетущего паутину паука. Иногда она болтала ногами в воде. Это было приятное местечко для отдыха в летнюю жару. Остановившись под деревом, она внезапно услышала дикие возгласы, и с деревьев разом спрыгнула целая куча ребятишек из окрестных домов. И все они, некоторые даже младше Тамар, навалились на нее и повалили на землю.

Она отчаянно сопротивлялась, но их было слишком много. Они завязали ей тряпкой глаза, боясь, что она разглядит и запомнит их. Она поняла, что они боятся, и это ее немножко утешило.

— Пустите меня! — кричала она. — Я прокляну вас! Вы еще пожалеете! Я знаю, кто вы, даже не глядя на вас!

Они молчали. Один пнул ее по ноге, другой ударил по спине. Ей было дурно, она едва не впала в беспамятство. Хотя она не раз видела драки, но до нее никогда никто и пальцем не дотрагивался.

Тамар брыкалась, визжала и кричала:

— Вы еще пожалеете! Я вас знаю! Я всех вас знаю!

Ее мучители продолжали молчать. Когда они заставили ее сесть на траву и стали привязывать запястья к лодыжкам, она поняла, что они собираются сделать.

Они царапали ее и щипали. Она ждала, что ей поможет какая-то сила, но… никто ей не помог, куче ребятишек противостояла лишь сила десятилетней девочки.

С громкими криками они швырнули ее в пруд, раздался всплеск мутной воды, и она шлепнулась на илистое дно. Дети не смогли бросить ее подальше от берега, и она оказалась сидящей по пояс в воде.

Стоящие на берегу дети забыли, что она не должна слышать их голоса, и завопили: