Дочь седых белогорий

Шатун в удивлении оглядывается по сторонам, не может понять, что происходит. Или ему послышался какой-то звук, или рядом прожужжал паут[33]. Медведь втянул в себя воздух и вдруг хватил слабый запах человека.

Дрогнул зверюга телом, осклабился, громко фыркнул. Изо рта харкнула россыпь алых брызг. Всё-таки попала Ченка медведю, но обнизила и пробила горло. Закрутился зверь на месте, то на лапы падёт, то вскочит. Хватает воздух поросячьим пятаком, шевелит ноздрями, клацает зубами, рычит, прядает ушами, как жеребец. Хочет понять, где находится враг, но не может, так как острый вкус людей всюду. Охотники рядом, в нескольких метрах притаились. Проспал своё благополучие косолапый.

Ченка торопится, порох засыпала, уже шомполом пульку забивает. Осторожно, но ловко двигает руками, боится, чтобы шатун не услышал. А сама все молит Амаку, вспоминает Тугэта: почему Егор не стреляет? Неужели капсюль осечку дал?

А медведь не стоит на месте, пошёл по поляне. Редкая шерсть дыбарем, клыки осклабил, голову к земле склонил, уши на загривок прижал, приготовился к атаке, глухо рычит, пугает. За ним красная дорожка тянется, с нижней губы кровь сочится. Вдруг бросился вперёд, сделал резкий выпад. Таким образом хотел испугать человека и обнаружить его местонахождение. Сделал пару прыжков в сторону притаившейся Ченки, подскочил к колодине, встал в дыбы, упёрся передними лапами в поваленный ствол кедра, замер обломленной дранощепиной. Стоит, слушает, смотрит, вынюхивает.

Ченка – ни жива ни мертва! Сжалась зайцем, старается не смотреть в глаза зверю. Шатун в трёх метрах, губами трясёт, воздух полощет. Но между ними густые ветки, и медведь не может видеть, кто сидит у него под ногами. Однако чутьё зверя ещё никогда не подводило. Шатун чувствует, что человек тут, рядом, и уже повернул голову в сторону девушки, вытянулся туловищем, подался вперёд.

И тут Ченку обдало, окропило сотнями мелких алых капель. Она не поняла, что произошло, бросила быстрый взгляд на бок зверя, а там рваная рана размером с мужскую ладонь. Ещё какие-то доли секунды – и окружающее пространство заполнил грохот выстрела.

Медведь тут же молниеносно повернул оскаленную башку в сторону выстрела и наконец-то увидел своего врага. Однако больше сделать ничего не мог. Какая-то невидимая страшная сила потянула его назад, завалила и уложила на лопатки.

Упал зверь навзничь, вытянулся сухой колодой, в отчаянии, не понимая, что с ним происходит, стал рвать воздух лапами. Челюсти чавкают, изо рта летит кровавая пена, голова мечется из стороны в сторону.

Откуда-то из кустов на край полянки выбежал Егор, приставил свою фузею к дереву, выхватил из-за пояса топор, шагает к смертельно раненому зверю, желая добить его своими руками.

– Ча! Ча!!! Стой бое! Назат! Не хоти к амикану!!! – предупреждающе тонким голосом закричала Ченка.

Но где там… Егор в слепой ярости и желает мести за брата. Он торопится, почти бежит и уже замахнулся топором. А шатун ещё жив. В предсмертных мгновениях зверь сконцентрировал свои силы, перевернулся на живот, поджал лапы, прижал уши к затылку и приготовился к прыжку.

Русский понял это, вмиг охладел, пошатнулся, хотел броситься назад. Но слишком поздно в трезвую голову приходят разумные мысли…

Шатун развернулся сработавшей пружиной капкана и, как огромный, лохматый ком, в два прыжка настиг человека. Егор даже не успел ударить топором, как был тут же повержен свирепым зверем. Но здесь необходимо воздать дань меткому выстрелу охотника. Свинцовая пуля восьмого калибра в достаточной мере поразила медведя, и те два прыжка, что он сделал, были не настолько сильны, чтобы в мгновение убить человека. Медведь был уже неуверен в своих движениях, второй прыжок оказался намного слабее первого, почему зверю удалось только лишь сбить Егора с ног. Спасая себя, падая, охотник резко дёрнулся назад. Это оградило его от мгновенной смерти, но не от когтей шатуна. Левая нога русского оказалась во власти клыков и когтей хищника. Сквозь шум завязавшейся борьбы явственно хрустнула кость. Егор заорал от боли. Медведь глухо, довольно заревел.

Больше не раздумывая, Ченка перескочила через колодину и, почти не целясь, с нескольких шагов выстрелила в шею медведя. Сухой выстрел не произвёл на зверя должного впечатления. Он как будто не заметил обжигающего укуса винтовки. Только в месте попадания нервно несколько раз дрогнула шкура, да у самого затылка, сверху обагрилось кровавое пятно. Шатун продолжал крошить клыками колено человека, одновременно разрывая бедро острыми, грязными когтями.

Теперь у Ченки осталось только одно оружие – пальма. Времени на заряжание винтовки не было. Да и эффект от малопульки был незначительным: кусочек свинца действовал на зверя не более, чем укус пчелы. И хотя она ещё ни разу в своей жизни не ходила на медведя с пальмой, она решилась на это тут же, без колебаний.