Дочь седых белогорий

Егор прекрасно знает об этих особенностях, каверзах горного края, поэтому с каждым днём делается всё более молчаливым, хмурым и угрюмым. Проходят последние дни, когда ещё можно пройти заснеженные перевалы на лыжах. Через неделю – максимум десять дней наступит время большой воды, что значительно усложнит передвижение человека по тайге. Он не знает календаря, но чувствует, что в прошлые годы к этому времени они с братьями уже добирались сюда, на Туманиху и Трёхозерье, рыбачили, добывали зверя, готовились к тяжёлому старательскому промыслу. Егор не может понять, почему не приходят братья, которых не видел уже полгода. Он в неведении без вестей из мира цивилизации, скучает по дому, жене, детям. Угнетает неопределённость и отсутствие информации. И только лишь его спасители – Загбой и Ченка – словом, делом, терпением и спокойствием поддерживают его моральное и физическое состояние. Отец и дочь у себя дома. Им некуда идти. Они не знают иного мира, как тайга. Единственно, кого они ждут, это Дмитрия. Но и ожидание кочевников старательно скрывается, что заставляет Егора проникаться к этим людям с ещё большим уважением.

Но времени на томительную скуку у них нет. Дело – прежде всего. Это Егор понял за весь период зимовки, что провёл с Загбоем и Ченкой в одном чуме. Он сравнивал их с бытом сельского труженика, который не сидит без работы. Но ту жизнь, которой живут эвенки, он видел впервые.

За трудную, многоснежную зиму Загбой не пропустил ни одного дня, чтобы не выйти в тайгу. В любую погоду: в пургу, сорокаградусный мороз, промозглую оттепель и заунывный дождь – он шёл, проверял, вырубал, тесал, тропил и делал всё то, что связано с основным занятием – охотой. Это был настоящее дитя тайги, великий следопыт, прекрасно знавший тайгу так, как хороший крестьянин знает своё поле и день, когда надо сеять пшеницу.

Ченка была под стать отцу: трудолюбивая, настойчивая, честная, добрая и по-детски наивная и доверчивая. Как и подобает женщине – тем более молодой матери, она одновременно выполняла сразу несколько дел. Находясь в чуме, готовила обед, тут же шила дочери маленькую дошку, теребила на подсыпку труху, колола дрова, топила снег и услужливо выполняла просьбы Егора. Всё это девушка делала быстро, как бы заученно, с улыбкой, как будто работа была для неё не бременем сложившихся обстоятельств, а некоторым праздником в кругу своих сверстников. Егор поражался её энергии, ловкости рук, выносливости и, наконец, терпению. Ченка – что таёжный родник, такая же живая, свежая, чистая. Для старателя это было удивительно, невероятно. Может быть, в другое время он бы не поверил рассказам людей о жизни тунгусов в тайге. Но как можно не верить своим глазам?

Находясь в обществе этой семьи, он, естественно, старался подражать энтузиазму эвенков, несмотря на свою неуклюжесть и ограниченность действий, хотел быть хоть чем-то полезным в повседневной жизни. В отсутствие Ченки варил пищу, поддерживал тепло в чуме и даже пеленал младенца. Вот только доставались эти обязанности ему крайне редко. Молодая мать старалась не допускать русского к работе. Не потому что не доверяла, а потому что в знак уважения желала оградить его от всевозможных дел. Не случайно говорят: «Стоит только один раз сделать тунгусу добро, и он отдаст за тебя жизнь». А Егор сделал больше, чем добро. Он спас Ченке жизнь, теперь оба – и отец, и дочь – считали себя обязанными русскому до конца своих дней.

Егор сердился: что в том такого, что он помог ребёнку появиться на свет? Однако Загбой и Ченка думали иначе. После рождения девочки русский возвысился в их глазах до доброго духа.

Старатель не смирился со своей участью. Всё свободное время он посвящал собственной реабилитации: за пару недель вырезал лёгкий осиновый протез, подогнал его к обрезанной ноге и теперь учился ходить. Настойчивые, ежедневные тренировки привели к желаемому результату. К моменту описываемых событий, за три месяца он научился не только вставать, стоять на одной ноге, но и ходить на своей деревяшке вокруг чума. При этом Егор угрюмо шутит:

– Ну вот, можно хоть на вечёрку, к девкам…

В этот день всё шло как обычно. Загбоя не было на стойбище. Ещё вчера утром он угнал оленей под белок на плантации ягеля. Он делает так всегда. Периодически, один раз в десять-пятнадцать дней выводит свое стадо в горы, на откорм. Организм вьючных животных устроен так, что им необходим подножный корм – олений мох. Здесь, на юге, в Саянах в отличие от Севера он растёт на большой высоте, у подножия поднебесных пиков. Богатый витаминами, минеральными веществами и калориями, ягель служит оленям как основа пищи. Никакая другая растительность не может заменить его животным. Как опытный каюр Загбой знает об этом и в определённое время поднимается на нужную высоту, чтобы дать своим подопечным вволю насытиться любимым лакомством.