Дочь Шидзуко

Прошло девять месяцев со дня смерти ее мужа Такео и все это время Маса спала в гостиной. Просыпаясь здесь, она тут же осознавала, что Такео больше нет. Если бы она продолжала ночевать в спальне, то спросонья могла бы на секунду забыть, что муж умер. В гостиной, открыв поутру глаза, она первым делом видела буддийский алтарь. Теперь Такео воссоединился с духами предков.

Маса лежала, думая об этих таинственных неземных существах. Пятьдесят пять лет назад, когда они с Такео только поженились, она всегда начинала утро с ритуала перед домашним алтарем семьи своего мужа. Духи его предков представлялись ей одним большим белым облаком, какой-то безымянной доброй силой. С тех пор здесь появились и духи ее близких: ее первенца, умершего от кори еще до рождения других детей, дух сына, погибшего на войне, духи ее родителей и родителей мужа. Но в последнее время, ставя на алтарь еду и цветы, она думала чаще о своем муже Такео и о своей дочери Шидзуко. Склонясь перед алтарем в долгом молчании, она молилась или беседовала с ними. Все остальные ее родственники присоединились к общему сонму умерших, но эти двое, Такео и Шидзуко, держались в ее горестных воспоминаниях особняком. Муж и дочь поджидали ее, и, когда она уйдет в другой мир, они все втроем воссоединятся в мире со своей родней и растворятся в белом облаке. Маса с нетерпернием ждала, когда же наступит этот благословенный день.

Музыка в школьном дворе смолкла. Маса встала, накинула серое кимоно и стала складывать стеганый лоскутный футон. На его обивку пошли обрезки старых кимоно: куски шелка цвета спелой клубники — от тех кимоно, которые ее дочери носили в раннем детстве, розовые и темно-бордовые лоскуты от кимоно ее девочек, уже подростков; голубые и светло-сиреневые куски материи — остатки от кимоно, в которых они щеголяли, когда им было за двадцать. Сейчас никто кимоно не носит — разве что по особым праздникам. Ее дочь Айя иногда присылает ей современную европейскую одежду: белые блузки и бледно- голубые и даже темно-бордовые юбки — и просит ее не ходить больше в своих серых и коричневых кимоно — они ее сильно старят. Но Маса верна традициям. Она действительно старая женщина, а старухам не пристало носить голубое или бордовое. Точно так же и мужчинам не полагается носить розовое и красное, хотя нынешняя молодежь забыла обычаи предков и одевается, как ей вздумается.

Маса подумала о Юки, гостившей у нее две недели во время весенних каникул — тогда они вместе с ней посеяли горох, шпинат, редиску, анютины глазки. Как-то раз внучка вздумала порыться в старых кимоно, которые Маса хранила на чердаке с далеких лет своей молодости. «Да ты же их никогда не наденешь, — удивилась бабушка. — Я и сама-то не понимаю, почему я их не выбросила». Дорогие кимоно Маса продала после войны, когда они лишились земли и жили впроголодь. А на чердаке валялась дешевая одежда на каждый день, уже тронутая молью.

— Если ты не возражаешь, я кое-что заберу, — сказала Юки. — Может, из отдельных кусков сошью себе наряд. Мы с моим другом

Исаму хотим научиться кройке и шитью. Уже нашли преподавателя. В школе домоводство я так толком и не освоила.

— Да хоть все забирай! Я бы давно выбросила это тряпье, но все никак руки не доходили,— Масу рассмешила эта странная прихоть внучки, но в глубине души она была тронута.

С последним письмом Юки прислала бабушке фотографию, на которой она красуется в лоскутном жилете, сшитом собственноручно из обрезков старых кимоно. На обороте фото написано: «Что ты на это скажешь? Мне захотелось поносить твои вещи». Маса умилилась.

В июне Юки снова приедет на две недели. Разговаривая с бабушкой по телефону, она спросила ее: «Могу я приехать с другом? Он побудет у нас два-три дня. Хочу, чтобы вы познакомились и он увидел места, где я выросла. Это мой настоящий друг». Помолчав, добавила: «И бойфренд... Он тебе понравится». — «Конечно, пригласи его с собой. Мне интересно с ним познакомиться».

Положив трубку, Маса с грустью подумала: как жаль, что Такео и Шидзуко никогда не увидят избранника Юки. Хорошо, конечно, что личная жизнь внучки налаживается, но все равно грустно.

Маса пошла на кухню. Уже конец мая, но в кухне прохладно. Впрочем, теперь в ней прохладно всегда — готовить Маса стала редко.