Дочь шторма, невеста огня

– Иду, иду, – невозмутимо откликнулась Киара и вышла из-за угла.

Центральная площадь лежала в руинах: от многих зданий остался лишь фундамент, а портальные арки и монумент Люциана I вовсе были разрушены подчистую. На месте монумента красовалась огромная яма с неровными краями – очевидно, сюда пришелся удар Марка. Тварь была жива – выглядела жутко, но регенерировала со страшной скоростью, при этом умудряясь отражать атаки трех архимагов-боевиков. Но не атаковала в полную силу и использовала всего два-три сложных заклинания, предпочитая действовать сырой магией. Что бы ни додумался обрушить на нее Марк, потрепал он ее изрядно.

Нежить хохотала как безумная и выплескивала сырую силу волна за волной, призывая на разрушенную площадь свое мертвое войско. Некроманты, не занятые в сражении, пытались нейтрализовать смертоносную некроэнергию. Их было шестеро – и еще двое лежали не шевелясь. После короткого приказа Джердиса трое из шестерых рассредоточились по периметру, готовясь отражать первую волну нежити. Сам он пока не вмешивался – берег силу для дальнейшего сражения.

Марк, по счастью, был еще жив. На ногах, правда, уже не стоял и весь был залит собственной кровью. Он, кажется, не заметил, как Киара оттащила его подальше от лича и выдернула из его руки испещренную гренвудскими рунами железку.

– Бесишь, Эйнтхартен! – прошипела она, хотя предпочла бы наорать от души. – Ни на минуту нельзя одного оставить!

Драгоценное спокойствие норовило рухнуть в Бездну и рассыпаться на мириады осколков. От мысли, что этот недоделанный герой чуть не помер с концами, на глаза наворачивались слезы, и даже орать ни на кого больше не хотелось. Лишь бы только Марк не отправился на тот свет прежде, чем доберется до лекарей.

«Я принцесса, и я не хочу ничего решать! – капризно подумала Киара, шмыгнув носом. – Хочу батистовый платочек и рыдать на груди у своего павшего рыцаря».

Однако ж до тех пор, пока лич не подох окончательно, Киара Блэр сама себе и принцесса, и рыцарь. Она это понимала, а посему спешно утерла глаза измятым рукавом и, повернувшись, уставилась в бездонные черные глаза архимага Джердиса.

– Драконы выкосят часть нежити – мне удалось добавить в их зомбирующую программу новые атакующие чары. Вампиры помогут избавиться от вендиго. Вы же… постарайтесь, чтобы вся эта пакость не добралась до меня раньше, чем я доберусь до Элриссы.

Джердис кивнул – как всегда, сухо и деловито.

– Нежить до тебя не доберется, девочка. Делай что нужно.

«Ладно, каким-то чудом ты узнала про Глаз Бездны… и выжила… и что же? Думаешь теперь, что ты умнее меня?» – раздался в голове вкрадчивый голос. По-видимому, Элрисса хотела потянуть время.

«Да это вроде как очевидно. – Киара усмехнулась, старательно изучая ауру лича. – Я сделала вид, что пляшу под твою дудку; используя твои же руны, восстала из мертвых и при этом не превратилась в кровожадное чудовище. А все твоя непомерная гордыня и любовь к показухе».

«Жалкая девчонка! Если ты и пошла моим путем, тебе все равно не хватило духу и мозгов, чтобы довести дело до конца!»

Она не ответила, продолжая искать брешь. Да и что толку говорить с тварью, как с человеком?

«Напрасно стараешься, – злорадно поведали ей. – У меня нет уязвимых мест!»

«Это ты так думаешь», – не менее злорадно откликнулась Киара. И резко потянула на себя ту тонкую, незримую ниточку, что связывала ее с личем.

Сила Элриссы, темная и душная, хлестнула внутрь Киары. Она давилась ею, как какой-то невыносимой тухлятиной, но продолжала поглощать; Элрисса же оглушительно завизжала и пошла в атаку, от ярости позабыв о боевиках Круга. Ее черная молния достигла цели, но слишком поздно. Сдвоенный удар от Фалько и Эрдланга уже было не отразить.

Киара с трудом, но села и утерла кровь с лица дрожащей рукой. Она лично хотела увидеть, как с тварью будет покончено.

Лишенная сил, Элрисса рассыпа́лась прахом. Медленно, постепенно, изрыгая проклятья и все еще пытаясь атаковать врагов. Однако сил в ней больше не было, и даже огромная армия нежити давно уж рухнула замертво – лишь несколько из вендиго еще рычали, и двуручники вампиров с хрустом вонзались в их усиленную металлом плоть.

Наконец, от лича остался лишь скелет – груда желтоватых костей, которые будто бы вытряхнули из первой попавшейся фамильной усыпальницы. На разрушенной площади воцарилась гулкая тишина.

Ее разорвал громкий сухой треск, как если бы кто-то поджег кипу хвороста. Краем глаза Киара увидела яркую вспышку – огненный шар испепелил белеющие на фоне брусчатки кости.

«Марк!»

Киара подорвалась с места – и не скажешь, что всего минуту назад ей хотелось улечься прямо на разбитые камни и окунуться в спасительное беспамятство на ближайшую неделю. Марк – ее Марк, демоны дери! – был жив. Едва держался на ногах, шатался, зажимал руку, пораненную гренвудским артефактом, но был жив. И, будучи одной ногой в могиле, судя по виду, умудрился обратить в пепел останки своей матушки.

Весьма символично.