Дочь Сталина

Если бы Ольга Евгеньевна Федоренко, бабушка Светланы, не стала бы тещей Сталина, туман забвения поглотил бы ее, как и многих тружеников на революционной ниве, хоть она и весьма колоритная фигура. Жернова Истории перемалывали, правда, и не такие яркие, жизнелюбивые натуры. И эпоха, в которую она жила, поглощающая, как Крон, своих детей, — эта эпоха клацала зубами ощутимо рядом с Ольгой Федоренко. Но и ей зять, любитель острых блюд, по словам Ленина, преподнес царский подарок — как и ее мужу, позволив умереть в собственной постели.

Она родилась в Грузии, в довольно обеспеченной и многочисленной семье. Мать ее звали Магдалина Айхгольц, она была немкой, протестанткой, владелицей пивнушки. Как и положено идеальной немке, Магдалина считалась превосходной хозяйкой — это Ольга, одна из девятерых ее детей, унаследовала от матери. Отец Ольги, нося украинскую фамилию, ощущал себя настоящим грузином — его мать была грузинкой.

В семье говорили по-немецки, по-грузински и немного по-русски. Ольгу воспитывали в вере, которую она пронесла через всю свою революционную жизнь. Когда Светлана и другие внуки Ольги Евгеньевны приставали к ней с насмешливыми вопросами, есть ли Бог и где у человека душа, она раздраженно отвечала: «Вот вырастете и поймете где». Возможно, именно пример бабушки подействовал на Светлану, когда она выросла и начала искать утешение в религии.

Руки у Ольги были золотые. Она умела делать все, что положено настоящей хозяйке, но и больше того: перешивать безнадежно одряхлевшие вещи, варить суп буквально из ничего, как говорится, из топора. Это женское умение помогло ей впоследствии выдержать ее нелегкую кочевую — из-за мужа — жизнь.

…Ей не было и четырнадцати лет, когда она однажды ночью распахнула окно у себя в комнате и сбросила вниз узел с носильными вещами в руки своего двадцатилетнего возлюбленного, бедного слесаря, которому решила вручить свою судьбу.

Ольга Евгеньевна могла бы сделать блестящую партию. Она была необычайно хороша собой, небольшого роста, светловолосая, изящная, необыкновенно соблазнительная и обладала горячим южным темпераментом. Эти качества, сами по себе замечательные, в дальнейшем доставили ее мужу очень много хлопот и неприятностей.

Ольга Евгеньевна Федоренко, так же как и ее муж, выросла прирожденной бунтаркой. Возможно, на первых порах совместной жизни это очень сближало молодых. «Волю, волю я люблю, волю!» — восклицала она, уже будучи бабушкой многочисленных внуков. Время и испытания, выпавшие на долю Ольги Евгеньевны, не сломили ее.

Да, испытания были… Ольга Евгеньевна приняла посильное участие в революционной деятельности мужа. Вероятно, ей, натуре деятельной, активной, нравились конспирация, маевки, митинги, подпольные типографии — все, что как бы составляет дух революции.

Сергей Яковлевич Аллилуев в своих мемуарах оставил жалостливую картину его свидания с женой и детьми в тюрьме. «После месячного пребывания под стражей нам, наконец, дали свидание с родными. Двадцатиминутная беседа с семьей доставила мне большую радость. Мой старший сын, шестилетний Павлуша, прильнул ко мне и без конца повторял:

 — Пойдем домой…

Я смеялся, обещал скоро вернуться, но сынок не отставал:

 — Нет, пойдем сейчас, с нами!

В это время надзиратель, присутствовавший при свидании, объявил, что время истекло и свидание закончено. Жена взяла за руки ребят и, понурив голову, медленно тронулась. Дети заплакали.

 — Идем с нами! — сквозь слезы кричал Павлуша. — Идем домой!..» («Пройденный путь»).

…То ли еще будет с так называемыми ЧСИРами — членами семей врагов народа! Уж им не видать никаких свиданий в тюрьме; их малолетних детей в большинстве случаев отправляли в детприемники.

Но, несмотря на весь энтузиазм и бунтарство, Ольга Евгеньевна, случалось, упрекала мужа. Он, дескать, загубил ее жизнь, «от него она видела одни страдания». Она была так же против брака своей дочери со Сталиным, но дочь ее не послушала. «Твоя мать была дурой!» — кричала она уже после трагической гибели Надежды Светлане.

В годы перед революцией Ольга Евгеньевна закончила курсы по акушерству по примеру Софьи Перовской, а когда началась первая мировая война, стала работать в госпитале, где ухаживала за ранеными, очень ее полюбившими, шила белье для солдат.