Дочь торговца шелком

– Мне позвонили с жалобой на тебя, – тихо произнес он, – что не слишком меня радует.

– И что за жалоба? – спросила Николь, перебирая в уме все, из-за чего мог рассердиться отец.

– Это касается Даниэля Жиро. Ты правда позавчера угрожала ему ножом? Откуда у тебя вообще нож?

Щеки Николь вспыхнули. Этот негодяй не удержался и наябедничал.

– Все было совсем не так, – ответила Николь, заводя волосы за уши. – Именно он вынул нож. И порезал мне щеку! Вот, посмотри! Я тут ни при чем!

– Он совсем мальчишка, к тому же тихоня.

– Просто прикидывается таким…

– Я не позволю, чтобы моя дочь вела себя как разбойница, – резко прервал ее отец. – Ты должна написать письмо и извиниться.

– Те мальчишки угрожали Иветте. Парнишка такой же расист, как и его отец.

– Но ты поступишь так, как я тебе сказал. Может, его отец и расист, но он комиссар полиции и пустил бы дело дальше, не будь он моим знакомым.

Отец махнул рукой на двор:

– Если затеваешь игры с ножом, лучше перережь глотки этим проклятым птицам.

Он крутанулся на каблуках и зашагал в кабинет.

Николь прислушалась к звукам из открытого окна. Чуть позже она услышала, как отец проводил посетителя и вернулся в сад. Его шаги стали громче, затем стихли. Николь увязалась следом и увидела отца на скамейке, лицом к цветущему пруду. В воздухе витал сладковатый аромат. Отец обхватил голову руками, словно предаваясь размышлениям, но в следующую секунду посмотрел наверх, сорвал с куста розу, понюхал, затем бросил цветок на дорожку и растоптал.

Их с отцом взгляды сильно расходились, как и темперамент, но Николь понимала, что он искренне переживает из-за волнений в стране. Отец не решался назвать это войной, хотя все уже знали, что бои ведутся на подступах к Ханою.

В воздухе маячила мошкара, скользили по саду тени, шуршала на легком ветерке листва. Николь смотрела, как раскачиваются широкие ветви смоковницы, как кружат над поляной у пруда птицы. Над водой повис легкий туман. Девушка собрала букет диких маргариток и поболтала по-вьетнамски с садовником, пока тот поливал кусты гортензии.

Отец заметил Николь и подозвал к себе. Подвинулся, освобождая место на скамье.

– Прости, что нагрубил. Я рад, что ты приняла предложение насчет магазина.

– И ты прости мою неблагодарность. – Николь помедлила. – Папа, можно кое о чем спросить?

– Конечно.

– Правда, что Вьетминь близко подошел к Ханою?

– Почему ты это спрашиваешь? – Отец пристально посмотрел на нее.

– Ходят разные слухи. Лиза слышала о взрыве в старом квартале. А ты был слишком занят.

– Глупости. Если Вьетминь и найдет поддержку у жителей деревень, им никогда не одолеть французскую армию. – Отец достал из кармана пиджака газету. – Видишь, о бомбе тут ничего не пишут.

Николь прочла заголовки. Говорилось, что атаки отменили, но она прочла заметку о французском чиновнике, на которого было совершено покушение представителем Вьетминя. Злоумышленник скрывался в бамбуковой роще.

– А что с покушением? – полюбопытствовала она.

– Неудавшаяся попытка. Что до боев, они ведутся далеко, в горах и на рисовых полях. От этого страдают крестьяне.

– Ты ненавидишь вьетнамцев?

– Конечно нет, – потрясенно ответил отец. – Твоя мать была вьетнамкой. Но именно мы, французы, сделали страну такой, какая она сейчас. И только мы можем ею руководить. Мне пора. У нас вечерняя встреча с Марком Дженсоном.

– Он очень приятный молодой человек, да?

– Николь, тебе не следует с ним сближаться, – нахмурился отец.

– Почему? Он же просто торговец шелком.

Отец не ответил.

– Завтра займусь магазином, если не возражаешь, – проговорила Николь. – Наведу там порядок.

Отец похлопал ее по руке и ушел.

Сгущались сумерки, перетекая в ночь. Николь подняла взгляд на деревья, внимая пению ночных птиц на фоне грохота кастрюль, с которыми расправлялась на кухне Лиза. Девушка закуталась в легкую шерстяную шаль, ощущая себя на стыке двух миров: в одном, человеческом, правила суета, за которой порой было не угнаться, а во втором начиналось царство природы. Там жили по другим законам. Когда оранжевое небо разлило по воде золото, в душе Николь вспыхнуло незнакомое чувство. Трепет и радостное предвкушение встречи с Марком. Она не поняла, зачем отец предостерегал ее, и решила не забивать себе голову. Вновь поднялся ветер, теребя листву, зашуршали ветви смоковницы, заскрипел могучий ствол. Николь со всех сторон окутала темнота, и она представила, что сидит здесь не одна, а с Марком.

Глава 6

Для первого дня в магазине шелка Сильвия помогла сестре повязать на длинные волосы черный платок – кхандонг. Они обе решили, что лучше Николь появляться там во вьетнамской одежде, и сегодня она надела сине-зеленый, как хвост павлина, аодай[7] поверх черных шелковых штанов.

Николь поклонилась и засмеялась, увидев свое отражение. Радовалась она не только открытию магазина, но и скорой встрече с Марком.

– Теперь я совсем не похожа на француженку, – сказала она.

Интересно, что подумает Марк, увидев ее в таком наряде.

– Только для магазина. Дома можешь оставаться француженкой. Хотя какая из тебя француженка…

– Сильвия, мы одинаковые!

– И то правда.

* * *