Дочь тумана и костей

— А как насчет тебя самого? — Бросил он Айзилю. — Сколько зубов ты добыл за все эти годы? Полагаю, ты не вел подсчета.

— Сколько зубов? Но я-то забирал зубы у мертвецов!

— А потом продавал их Бримстоуну. Ты знаешь, что это означает? Ты его сообщник.

— Сообщник?! Это всего лишь зубы. Он делает ожерелья из них, я видел это собственными глазами. Просто нанизывает зубы на нити. И только то!

— Думаешь, они нужны ему для ожерелий? Глупец. Ты принимаешь прямое участие в нашей войне, но слишком глуп, чтобы понять это. И еще говоришь мне, что битва с монстрами превратила меня самого в чудовище? Тогда во что же общение с дьяволом превратило тебя?

Айзиль уставился на него с открытым ртом, а затем до него вдруг дошло и он затараторил:

— Ты знаешь. Тебе известно что он делает с зубами.

Акива горько вздохнул:

— Да, знаю.

— Расскажи мне…

— Заткнись! — Приказал Акива. Чаша его терпения переполнилась. — Скажи мне, где я могу найти девушку. Твоя жизнь ровным счетом ничего не значит для меня. Ты понял?

Он слышал, насколько груб его тон и в этот момент как будто видел себя со стороны — нависающим над несчастными созданиями. Что бы подумала Мадригал, если бы увидела его сейчас? Но она не сможет. И в этом вся суть.

Мадригал была мертва.

Старик прав — он чудовище, но виной тому его враг. И таким его сделала не война, ее ужас Акива смог бы выдержать. Всему виной лишь одно деяние. Одно чудовищное деяние, которое он никогда не сможет ни забыть, ни простить, и за которое, чтоб отомстить, он поклялся уничтожить королевство.

— Думаешь, я не смогу заставить тебя говорить? — Прошипел он.

На что Айзиль с улыбкой ответил,

— Нет, ангел. Думаю, не сможешь.

А затем он перегнулся через минарет, увлекая Разгата за собой, и пролетев добрую сотню метров, разбился насмерть о черепицу.

ГЛАВА 19 НЕ КТО. ЧТО

Собор приглушил крик Кару, разделив его на целую симфонию криков, пронесшихся эхом и перекликающихся друг с другом, и в один миг огромное пространство под сводами ожило. А потом вокруг всё резко стихло. Химера закрыл ей рот тыльной стороной ладони, и, сопротивляясь, Кару соскользнула с каменной глыбы, увлекая за собой металлический крюк и кадило. И то, и другое, падая, громко зазвенели. Он прыгнул на нее сверху, и она уже решила, что сейчас он вырвет зубами ее горло. Его лицо было так близко, но тут… он был рывком оторван от нее и отброшен в сторону.

Это оказался Бримстоун.

Еще никогда в жизни Кару не была настолько счастлива видеть его.

— Бримстоун… — прохрипела она, и запнулась. Его крокодильи зрачки сузились и теперь казались черными разрезами. Так всегда случалось, когда он был зол. Но если Кару до этого считала, что знает, каким Бримстоун бывает в гневе, то сейчас ей представилась возможность существенно эти знания обновить.

Всего несколько секунд он приходил в себя от шока увидев ее здесь, но для Кару целая бесконечность вместилась в протяженность между двумя ударами сердца.

— Кару? — Изумленно прорычал он, в ужасной гримасе растягивая губы. Его учащенное дыхание со свистом вырывалось сквозь зубы. Он потянулся к ней, сгибая когти.

За его спиной беловолосый волк требовательно спросил:

— Кто это?

— Никто. — Проревел Бримстоун.

"Бежать!" — Мелькнуло в голове Кару.

Слишком поздно.

Рывок — и Бримстоун поймал ее за руку, схватив как раз за место, перебинтованное пропитанной кровью повязкой, и крепко сжал. Перед глазами Кару все задрожало, и она всхлипнула от боли. А он схватил ее вторую руку и приподнял Кару вверх так, чтоб ее лицо было всего в нескольких сантиметрах от его собственного. Босые ноги Кару искали опоры, но не нашли. Руки были в тисках, когти Бримстоуна вонзились в кожу. Она не могла пошевелиться, а лишь смотрела, не отрываясь, в его глаза, которые первый раз в жизни были настолько чужими, настолько нечеловеческими, для нее.

— Отдай ее мне, — вновь заговорил мужчина.

— Тебе нужен отдых, Тьяго. Ты должен еще находиться в состоянии сна. Я позабочусь о ней. — Ответил Бримстоун.

— Позаботишься? Каким образом? — Не отставал Тьяго.

— Больше она нас не побеспокоит.

Боковым зрением Кару увидела Твигу с его длинной согнутой шеей на поникших плечах и повернулась было к нему, но выражение его лица было еще хуже, чем у Бримстоуна, потому что он был одновременно напуган и потрясен, как будто ему предстояло стать свидетелем чего-то, что он видеть совсем не хотел. Кару запаниковала.

— Постой, — задыхаясь, прохрипела Кару, извиваясь в лапах Бримстоуна. — Да подожди же…

Но он, не выпуская ее из лап, уже был у лестницы, которую начал преодолевать очень быстро, прыжками поднимаясь по ступеням. Бристоун с ней не церемонился, и Кару ощущала себя неодушевленным предметом, куклой в руках несмышленого малыша, которой обтирают все углы и стены, бросают и снова куда-то тащат. Быстрее, чем ожидала (а может она просто теряла сознание по пути), они оказались у двери в лавку, и он буквально швырнул её через проём. Она не успела сгруппироваться и приземлится на ноги, а упала, приложившись щекой об стул с такой силой, что перед глазами вспыхнул фейерверк.