Дочь убийцы

Оставалось только согласиться с доводами графа. Привычным путем Фредерико поскакал в Париж забрать письмо, и затем – обратно в Лондон. На этот раз Ла-Манш не штормило. Без всяких преград он добрался до конечной цели своего путешествия. В Лондоне только и говорили о разводе короля. Как понял Фредерико, Анна понравилась всем, кроме Генриха. А ведь жену искали ему долго: ни французские, ни испанская принцессы ни в какую не соглашались выходить замуж за английского короля. Прямо скажем, картина складывалась ужасная. Не все в этом винили самого Генриха – многие перекладывали ответственность на проклятие, витавшее над родом Тюдоров.

– Говорят, – делился с Фредерико случайный знакомый, остановившийся на том же постоялом дворе, – их власть не может быть крепка, потому что получили они корону нечестным путем. Тюдоры – незаконные наследники престола, – шептал он на ухо Фредерико, оглядываясь по сторонам. – Господь не дает Генриху сыновей, потому что не хочет, чтобы они продолжали править страной. Да еще и проклят ведь наш король папой. И не единожды. Ему хоть бы что: он под защитой дьявола. А вот жены его умирают одна за другой. И дети тоже, – пьяный собеседник откинулся на стуле, довольный произнесенной речью.

– Но последняя жена осталась в живых, – заметил Фредерико.

– Она – немка. Говорят, их так просто не сживешь со света. И потом, бывшая королева согласилась стать сестрой короля и особенно с ним не спорила. Так что ей достался дворец, деньги и положение при дворе. Впрочем, кто знает, что ее ждет дальше.

«Интересно, что пишут по этому поводу в письме из Парижа», – задал сам себе вопрос Фредерико. Его так и подмывало открыть послание и прочитать его содержимое. Все эти годы он сдерживал себя, как мог, не без оснований полагая, что незнание отчасти делает его жизнь более безопасной: «Ignorance is blessing»4.

Вернувшись после ужина к себе в комнату, он достал из-за пазухи сложенный листок бумаги, запечатанный большой сургучной печатью. Покрутил его и так, и эдак. Поднес поближе к свечке. Ничего не просвечивало сквозь плотную бумагу. Отрывать печать Фредерико не решился: удастся ли снова ее прилепить обратно, он не знал, так как никогда не пытался такое проделать.

– Сначала попробую запечатать обычный лист бумаги. Потом отлеплю и попробую прилепить снова. Вот так и выясню, заметно ли будет, что письмо читали.

Почему Фредерико вдруг захотелось начать читать послания, которые он перевозил, ему самому было непонятно. Но желание прочно засело у него в душе, не отпуская. «И что мне за дело? – размышлял он ночью, ворочаясь с боку на бок, – Какое мне дело до всех этих королевских дел? Спокойно возил эти письма, а тут вдруг решил почитать, что они там пишут».

Так он и заснул под утро, не догадываясь, что порой нашими поступками руководит сам Господь, направляя их туда, куда мы иным путем никогда не попадем.

Светало. Скоро в Англии должна была появиться новая королева. Пятая жена Генриха восьмого, третья мачеха для Марии, Елизаветы и Эдуарда.

Глава 5. 1540 год. Продолжение

1

Одна рука дает, другая отбирает. Если бы только на этом король остановился. Но в странном порыве наказать Томаса Кромвеля он пошел гораздо дальше: Генрих его просто-напросто казнил. То есть, сначала, как это принято, посадил в Тауэр, а потом уже отрубил голову. Всем такой поступок казался странным, но если бы Фредерико читал письма, которые он привозил из Франции в Англию, он легко смог бы объяснить, что произошло. Впрочем, до поры до времени, испанцу подобное в голову не приходило.

Новоявленный граф Эссекс умолял короля его помиловать, но вокруг сновало слишком много врагов, заинтересованных в том, чтобы сэра Томаса убрали.

***

Елизавета помнила, каким был тогда отец. Он весил сто сорок килограммов, а то и больше, потому что ел часто и много, ни в чем себе не отказывая. Генрих с трудом двигался, но в то время еще ходил сам. У него страшно болели ноги, особенно та, на которой никак не хотела заживать рана. Он стал гораздо раздражительнее, чем раньше, из-за постоянной, не утихающей боли. Его голос пугал окружающих теперь не потому что грохотал, как волны, обрушивающиеся на берег во время шторма, а потому что гнев короля превратился в неконтролируемый поток, готовый смести со своего пути всякого. Бэт отца, как и прежде, не боялась. Она его жалела…

***

– Кромвель, – Генрих поднял тяжелый взгляд на герцога Норфолка. – В чем мы его обвиняем? Он находится в Тауэре и ждет суда. Надо что-то решать.

– Если ваше величество так распорядится, то Кромвеля казнят без суда и обвинительного приговора, – вкрадчиво произнес герцог. – Зачем устраивать суд, если граф Эссекс все равно будет твердить, что невиновен?

Нога заболела сильнее, чем обычно. Королю хотелось закончить надоевшую беседу, как можно быстрее.

– Он подобрал для вас неподходящую жену, – продолжал Норфолк.

– Он же исправил собственную ошибку. Кромвель нас развел, – Генрих, с трудом поднявшись из огромного кресла, пересел к столу.