Дочь убийцы

Прежде чем выскочить из машины, она выдернула ключи из замка зажигания. Машина заглохла, но тише не стало. Сердце у Яны учащенно билось, в ушах шумела кровь.

Она опустила стекло, чтобы слышать разговор.

Валик сощурил глаза, чтобы лучше разглядеть ее через лобовое окно.

Лена обняла его, чмокнула в щеку, но это ему было неинтересно.

— Какого хрена? — недовольно спросил Валик.

— Соскучилась!

— А это кто?

— Миллион за два часа! — заявила Лена, подмигнула Яне и глумливо усмехнулась.

— Сколько?

— Миллион. Но не всем!

Лена взяла Валика под локоть и увела за ворота. Яна успела заметить, как она приблизила губы к его уху, хотела что-то шепнуть тайком или поцеловать. Скорее первое.

Где-то во дворе зычно загавкала собака, судя по звучанию голоса, большая и сильная. У Яны отпало всякое желание выходить из машины. Уехать отсюда она никак не могла, хотя и очень хотела.

Несовпадение желания с возможностями вызвало у нее нервную чесотку, а Лена все не появлялась.

Противный зуд заставил Яну открыть дверь, но собака за воротами снова гавкнула, и она заперлась в машине. Вдруг Валик спустит своего цербера с цепи, а в лесу ни полиции, ни охотников, ни даже лесорубов, готовых выступить за Красную Шапочку против серого Волка.

Позвонить она никому не могла, телефон куда-то подевался, да и вряд ли в этой глуши можно было поймать сигнал сотовой связи. Зато Яна вдруг подумала, что могла бы сейчас докричаться до мамы. Надо лишь выйти из машины, встать лицом к запруде и заорать во все горло. Столько в ней было злости, что на том конце света услышат. Но ведь так только казалось.

Валик открыл ворота.

Лена подошла к машине, просунула руку с ключами через окно.

— Заводись. И давай во двор, — сказала она и кивнула в сторону небольшого бревенчатого дома с железной, ржавеющей крышей.

— Не хочу.

Яна попыталась забрать ключи, но Лена не торопилась разжимать пальцы. Хватка у нее на удивление крепкая, взгляд цепкий, жесткий. На Яну она смотрела как хозяйка на свою собственность.

— Повернешь назад — колеса прострелю, заодно и тебя тоже! — пригрозила она.

Валик молчал, медленно покачивался на широко расставленных ногах. На Яну он смотрел тяжело, с хитрым прищуром, как будто приценивался к ней.

— Я не хочу никуда ехать! — заявила она.

Ее пугали Валик и его дом, из-за которого доносился собачий лай, озеро, прыгнуть в которое можно было прямо из окна. В доме, высоко поднятом над землей на железобетонных столбах, можно было сгинуть, а в озере — утонуть. Во дворе здоровенная, злющая собака, здесь, за воротами, Валик с ножом и Лена со своей игрушкой.

— Тогда пешком.

— Что значит миллион за два часа? — спросила Яна, обеими руками вцепившись в рулевое колесо.

Автомобиль уже не казался ей уютным и безопасным, но в нем еще сохранилось тепло родной среды обитания, и она готова была держаться за него руками и ногами.

— Не бойся, Валик тебя трахать не будет, — сказала Лена и ядовито усмехнулась.

Она спокойно глянула по сторонам, давая Яне понять, что посторонних здесь нет и быть не может. Заступиться за нее некому. Никто не помешает Валику надругаться над ней прямо сейчас.

— Не надо, — жалко пробормотала Яна.

— За миллион не надо, а за сто рублей можно, я разрешаю.

— Когда Антон будет?

— Антона убили.

— Как это убили?

— Так ты же видела полицию во дворе его дома.

— Ты врешь!

— Да мне без разницы, веришь ты или нет, — произнесла Лена и зевнула в ладошку, изображая равнодушие.

— Кто его убил?

Яна не торопилась делать трагедии из смерти Антона. Хотя бы потому, что Лена могла нагло врать.

— Может быть, ты.

— Я?

— Менты отработают все версии. Ты была у него дома, он тебе сегодня звонил.

— Ты откуда знаешь?

— Я знаю, что он собирался тебя похитить. Только не думай, что Антон шутил. У твоего отца много денег, он за тебя хорошо заплатит. — Лена снова зевнула в ладошку.

— Ты меня похитила? — глянув на Валика, дрожащим от волнения голосом спросила Яна.

— Я всего лишь исполнила предсмертную волю Антона.

Яна с сарказмом глянула на Лену. Исполнение предсмертной воли — дело благородное, но эта дрянь была далека от образа святой непорочности, выглядела как подлая, совершенно гнусная дрянь. Как только можно было довериться ей?

— Но это все равно преступление, — сказала Элен. — Именно поэтому я должна посадить тебя на цепь. Рядом с собакой. Но если ты будешь умницей, то мы поселим тебя в баньке. — Она замолчала и вдруг с силой открыла дверцу машины.

Яна схватилась за ручку, но ей не хватило сил, и она вывалилась из салона.

Лена схватила ее за руку и сказала Валику, подошедшему к ней:

— Сломай ей нос!

Яна представила, как тяжелый кулак врезается ей в нос, острая боль пронзает мозг и растекается по жилам и нервам. Потом она, вся в крови, будет сидеть на цепи в каком-нибудь холодном погребе, в темноте и безнадеге. А ведь можно ждать своей участи в баньке, выбраться оттуда темной ночкой и тихонько уйти по воде.

— Не надо! Я сама!

— Ладно, смотри! — Лена разжала руки.