Дочь вампира

Поколебавшись мгновение, я приоткрыл дверь. На пороге стоял ребёнок лет пяти в замызганном мокром платьице, с мольбой протягивая ко мне ручонки. Я раскрыл дверь шире, но не произнёс ни слова. Из леса снова послышался вой, но девочка продолжала стоять на крыльце, а за моей спиной предупреждающе шипел сэр Галахад.

– Ну что ж, заходи, – пригласил я нового гостя, отступая в сторону, но держа ребёнка в луче фонаря и готовясь сразу же захлопнуть за ней дверь.

Девочка робко переступила порог и засеменила в горницу. Увидев обезглавленное тело Брыля, она взвыла, тут же бросилась на меня. Выставив перед собой крест, я остановил её прыжок. Однако через мгновение она вновь начала подбираться ко мне, отвратительно облизывая тонкие потрескавшиеся губы, из которых поползли острые клычки. Но прежде чем она успела начать атаку, на неё метнулся Патрик, мощным ударом отшвырнув лёгкое тельце к столу. Вскакивая, она зацепилась за табурет, потом, потеряв равновесие, вновь упала лицом вниз прямо к моим ногам. Я тут же, не раздумывая, всадил ей осиновый кол под левую лопатку. Вновь горницу огласил короткий, но пронзительный крик.

Торопливо отсекая упырю голову, я почувствовал, что у меня дрожат руки. Одно дело – прикончить Брыля и совсем другое – хладнокровно отсечь голову ребёнку, пусть даже в нём не осталось ничего человеческого. Достав из рюкзака бутылку коньяка, я сделал прямо из горлышка пару глотков и огляделся.

Горница представляла собой малоприятное зрелище. Пол почти весь залит кровью. К счастью, лежавший на полу тканный половик впитал большую часть влаги, поэтому мой спальник не пострадал. Пошарив в сундуке отца Никодима, я нашёл там несколько простыней. Сначала я одной из них тщательно вытер пол, ножки стола и табурет, потом завернул в половик тело Брыля, а маленькую вампиршу спеленал в измазанную простыню. Вытащив оба упакованных трупа в сени, заодно прихватив там пару вёдер с водой, я занялся отмывкой пола, время от времени выскабливая его тем самым мачете, с помощью которого только что осквернил чистоту горницы.

Время от времени я прекращал работу, чтобы прислушаться. Но ни звука не раздавалось из леса. Волчий вой прекратился сразу же, как только я отворил дверь ночной гостье, и с тех пор не возобновлялся. Дождь, очевидно, тоже прекратился. К тому времени, когда начали светлеть стёкла окон, горница снова сияла чистотой. Увы! Оценить мой трудовой подвиг было некому: и Патрик, и сэр Галахад мирно спали, не обременённые ни муками совести, ни необходимостью приводить в порядок дом.

Глава XVIII. В серьезном деле самое сложное – хорошо спрятать труп

С наступлением рассвета начались новые хлопоты. Прежде всего я отправился в сарай, где разыскал подходящую для моего замысла доску. Укрепив её на крыше лендровера, я взгромоздил туда же оба спелёнутых тела, после чего, оставив дом на попечение Патрика, поехал в лес. Дождь закончился, но почва оставалась мокрой, поэтому мне стоило большого труда лавировать между деревьями, скользя по влажным корням и прелой листве, стараясь не поцарапать краску автомобиля. Наконец я добрался до болота.

Здесь я нашёл подходящий пенёк и прибил к нему под углом привезённую доску, к счастью, оказавшуюся достаточно длинной и гибкой. С помощью этой нехитрой катапульты я зашвырнул в болото тело юной вампирши, которое плюхнулось довольно далеко от кромки подступавшего к самому лесу болота.

Когда же я потащил к доске тюк с останками Брыля, в мою душу закрались сомнения: уж слишком тяжёл показался мне этот откормленный студентик. Разместив его как можно ближе к торчащему вверх краю доски, я постарался пригнуть её к земле как можно ниже, а затем старательно раскачал. Доска отчаянно скрипела и потрескивала. Наконец я отпустил вибрирующую от напряжения древесину: то, что когда-то было надоедливым ловеласом, с чавканьем погрузилось в недра болота на достаточном расстоянии от берега.

Выдернув гвозди, я укрепил доску на крыше лендровера и поехал обратно. Мне удалось без особых приключений возвратиться на подворье. Вернув доску в сарай на её природное место, я быстренько окатил водой лендровер, смывая с него прилипшую листву с паутиной. Я очень спешил, поскольку мне предстояло ещё одно малоприятное дело.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что в селе всё тихо, я быстро зашагал к церкви. Дверь домика оказалась незапертой. Войдя внутрь, я обнаружил именно то, чего так не хотел здесь увидеть. На полу лежало тело Николаева. Две припухшие ранки на шее недвусмысленно указывали на причину его смерти, к сожалению, пока не окончательной.

Всё вставало на свои места. Сравнительно поздний визит ко мне Брыля объяснялся более простой, но срочной работой, которую ему поручили проделать над своим однокашником.