Дочь вампира

«Не исключаю возможности более близкого знакомства с Вами или установления между нами отношений как деловых, так и дружеских. Чтобы у Вас не возникло сомнений в недвусмысленности сказанного, посылаю Вам артефакт, значение которого Вы как специалист сумеете оценить по достоинству. Это не знак принадлежности к моему сообществу, но «охранная грамота». Вы можете проверить и убедиться в том, что этот артефакт обладает собственной силой. Он делает неуязвимым своего владельца при покушении на него любого, подчёркиваю, любого члена моего сообщества в любой стране и при любых обстоятельствах. Согласитесь, нельзя представить более веского доказательства моего к Вам доверия и расположения. Ваши же доказательства — мои дочери. Что же ещё нужно нам, чтобы отбросить лицемерие и, не отказываясь от признания объективных разногласий, вызванных, если угодно, чисто физиологическими различиями, поддерживать нормальные, ровные отношения?

Позволю себе напомнить Вам, что так уж устроен наш мир. В нём мужчина и женщина вынуждены смирять свои сущности, чтобы жить вместе, несмотря на свою полную противоположность. Сосуществуют отрицающие друг друга религии, философские системы и социальные сообщества. Мне думается, что в основе большинства конфликтов лежит страх. Стоит избавиться от страха — и сразу же возникают предпосылки для плодотворного диалога. Вот почему, посылая Вам означенный артефакт, я прилагаю в конце своего послания адреса и телефоны, по которым Вы без труда сможете установить прямой и непосредственный контакт как со мной, так и с моей дочерью.

Ещё раз выражаю Вам свою признательность и оставляю за собой право надеяться на личное знакомство в ближайшее (для Вас, разумеется, ибо для меня оно особого значения не имеет) время.

Ваш должник граф Д.»

В конце письма действительно значились адреса и телефоны, указывающие на города по всей Европе.

Повертев в руках перстень, я надел его на палец и сразу же почувствовал, что всё сказанное о нём в письме графа — чистая правда. Перстень обладал колоссальной магической силой. Имей я его прежде, путешествие в Болотово оказалось бы лёгкой прогулкой. Но вот кем бы я тогда вернулся оттуда? Всё это требовало серьёзных размышлений. Мне предстояло ещё не раз обратиться к письму графа, чтобы осмыслить всё сказанное им, чтобы определить своё истинное отношение к тому, что пока вызывало у меня лишь отвращение и профессиональную настороженность. В одном граф был прав: страх и предубеждение — плохие советчики в момент принятия важных решений. Сегодня же наиболее ценная информация, извлечённая мною из письма, указывала на то, что и милая моему сердцу Настя пока ещё не приняла окончательного решения. Сообщение о «дневном» характере её светской жизни порадовало и успокоило меня.

Размышляя о Насте и её отце, я придвинул к себе лист бумаги, на котором набросал сонет, пытаясь представить себя членом совершенно чуждого мне «круга», и памятуя тем не менее о том, что в нём не находила ничего ужасного очаровательная девушка, о которой я сейчас не мог думать без лёгкого сожаления. Пусть этот сонет и завершит мои записки.

Вампир