Дочь ведьмы

– Ну вот. Так мы добрели до того жуткого дома, и он заставил меня спуститься в подвал. Там было очень темно… На стене висел японский меч. Когда Сэнди копался в одной из коробок, я хотела снять его, но так и не смогла дотянуться. Потом бросилась бежать. В лесу я заблудилась. И так устала, что больше не могла ни о чем думать. Начала прислушиваться. Мне показалось, что кто-то преследует меня. Оказалось, птица. Наткнулась на какой-то каменный сарай – где-то уже далеко от того дома. Вдалеке уже виднелись костры. Я ощутила странное тепло, хотя на самом деле было холодно. Было слышно, как снаружи потрескивал огонь. Думала, что сгорю там заживо. Но на следующее утро я выбралась наружу… А вокруг ничего не было, один лишь подтаявший снег.

Найл протягивает руку и рывком открывает бардачок. Девочки вздрагивают. Он хватает свою фляжку с водкой и делает большой глоток. По телу растекается успокаивающее тепло. Некоторое время он сидит неподвижно. В голове вертятся две мысли. Он думает про топор, который валяется в багажнике и который надо непременно забрать оттуда. Вторую мысль он озвучивает:

– Ты сильно поранилась. Ты вся в крови, детка…

Лай становится все ближе. Найл видит двух черных собак, скачущих к ним с вершины подъездной аллеи.

Анн-Мари зажмуривается.

– Я в порядке. Только голова немного кружится, – шепчет она. – Так вот. Там, в подвале, он перестал рыться в своих ящиках и стал приближаться ко мне. А глаза так странно заблестели. Я испугалась. Но как только он подошел поближе, раздался вопль. Женский пронзительный крик! В комнате предметы стали двигаться. Казалось, мне все это мерещится. Я не знала, что делать…

Найл снова поворачивается к ней и кладет руку ей на плечо. Он судорожно сглатывает.

– Ты сильно поранилась.

– Нет. Я – нет. – Она едва шевелится от усталости.

– Кровь. Ты вся в крови.

Она делает глубокий вдох и открывает глаза.

– Это не моя кровь…

Ее кулак все еще крепко сжат, но он все равно видит там кончик чего-то, металлический отблеск.

– Это что, мой нож? – спрашивает Лорен.

Она слышит, как снаружи у машины, тяжело дыша, бегают собаки. И по-прежнему лают. Анн-Мари смотрит на Найла и вздрагивает.

– Можно мне его забрать? – Лорен гладит Анн-Мари по плечу, а у Найла сжимается сердце. – Это мой нож, я его потеряла.

– Он лежал у меня в кармане, – говорит Анн-Мари, глядя в окно. – Понятия не имею, как он там оказался. Помню только, что нащупала там что-то твердое, похожее на олений рог. Не знаю, как он туда попал.

– Я его потеряла. А она, наверное, нашла его! И забрала себе, – говорит Лорен.

– Это не я, – отвечает Анн-Мари.

– Не ты, конечно! Это моя мама. Кристина.

К окну пикапа подскакивает собака и, оскалив мохнатую морду, упирается лапами в стекло. Анн-Мари вздрагивает и опускает голову на руки.

– Если бы я этого не сделала… То не сидела бы здесь. – Она смотрит на Лорен, обнимает ее и плачет. – Спасибо.

Найл, прищурившись, видит спешащих к ним Анджелу, Малкольма и мальчика-подростка. Сначала ему кажется, что это Фрейзер, который вернулся домой из университета, но когда они подходят поближе, то оказывается, что у него под шапочкой светлые волосы, да и выглядит он совершенно иначе…

Лорен тоже смотрит в окошко, потом продолжает, положив руку на плечо Анн-Мари:

– Надо же, значит, не просто так я его потеряла. Моя мама взяла его у меня и отдала тебе. Потому что ты попала в беду. Можешь оставить его себе. Рассказывай дальше! Что потом случилось?

– В общем, это не моя кровь, – говорит Анн-Мари.

Глава 25

Иногда по ночам Лорен просыпается и вспоминает свое прежнее имя, Орен. Она вскакивает и бросается к окну. Она считает, что такие ночи наверняка связаны с лунными циклами и движением планет. Она изучает созвездия, которые видит из своего окна, и вырезает из дерева фигурки животных.

Когда наступает голубая луна, или третье полнолуние, Лорен явственно чувствует запах летних цветов. Она способна увидеть за окном целую стаю ястребов или группу цапель. А еще – кучку жаб или множество лесных куниц. Однажды ночью ей показалось, что началась охота на диких кошек. Когда она видит все это из своего окна, то знает, что выходила в сад, потому что наутро у нее грязные подошвы. Но Кристину, свою мать, она помнит только в снах и рассказах отца. Теперь он готов о ней говорить. Он признается, что хочет говорить как можно больше – и с ней, и другими людьми, такими как Кирсти. И вообще, перед судом над Сэнди ему нужна разговорная практика. С помощью Дианы полиция смогла быстро найти Сэнди. Его лицо было изрезано перочинным ножом. Анн-Мари пришлось положить в больницу – из-за обезвоживания и сильного переохлаждения. Об этом передавали в новостях. Когда Анн-Мари поправилась, к ней на дом некоторое время приходил учитель. В сюжете показали фотографию, на которой она улыбается вместе с Дианой. Подруга иногда приходит к ней делать домашние задания вместе. В газете писали, что Сэнди теперь уже никогда не вернет себе зрение…