Дочь ведьмы

Громадный пенистый вал накрыл остатки лодки, которая по сравнению с ним казалась ореховой скорлупкой.

И только после этого Тим увидел Бьянку. Она тоже стояла на берегу, чуть в стороне от группы рыбаков. И в тот момент, когда он заметил девочку, она бросилась вперед. Тим спрыгнул с утеса и полетел как стрела, выпущенная из лука, забыв про боль в лодыжке. Он звал ее по имени. Он кричал так, что легким стало больно. Но Бьянка не обернулась.

Глаза всех стоявших на берегу были устремлены на утонувшее суденышко. И никто, кроме Тима, не видел Бьянку. Она успела зайти в воду довольно глубоко, прежде чем Тим добрался до ближайшего рыбака и дернул его за рукав.

— Она утонет! — крикнул он. — Она же тонет!..

Мужчина недоуменно повернул голову в ту сторону, куда указывал Тим, и из его горла вырвался крик. Мощная волна обрушилась на девочку. В первый момент она полностью исчезла из виду. Но потом волна откатилась назад. Ее не унесло в море. Она осталась на камне, хватаясь за него. Бледное лицо было обращено к толпе.

Рыбак оттолкнул Тима и бросился к девочке. Он уже почти добрался до скал, когда навстречу ему уже понесся очередной вал.

— Веревку! Бросайте веревку! — крикнул кто-то.

Одна из женщин закричала тонким, пронзительным голосом, похожим на свисток паровоза. Следующая волна накрыла скалу, за которую держалась девочка, и она скрылась из глаз.

Тим почувствовал приступ дурноты. На берегу началось столпотворение. Кто-то бежал, кто-то голосил. Плотные фигуры выросли перед ним, и он не мог видеть, что происходило в море. Кто-то толкнул его, пробегая мимо. Он упал на песок и остался лежать. В рот ему забился песок. А в голове билась одна страшная мысль:

«Это моя вина!» Если бы он ничего не сказал полицейскому, если бы он не начал допрашивать Бьянку вечером, ничего этого не было бы.

Кто-то наклонился к нему и помог подняться. Это был полицейский. И вдруг что-то словно взорвалось в голове Тима. Ослепнув от гнева, он ударил полицейского головой в живот и закричал:

— Уходи! Уходи! Ненавижу тебя!..

— Успокойся, старина! — сказал полицейский. — Все в порядке… все в порядке…

Он взял Тима за плечи, резко развернул его лицом к заливу, так что он теперь мог видеть, как рыбак выходит из воды, прижимая девочку к себе. Несколько человек бросились ему на помощь и помогли выбраться. Он положил девочку на берегу.

Мокрые волнистые, словно водоросли, пряди, разметались по песку. Она лежала лицом вниз. Тарбутт склонился над ней. Тим рванулся в ту сторону, но полицейский взял его за руку и потянул назад. Снова вокруг Бьянки столпились люди, и Тим ничего не мог разглядеть. Полицейский продолжал крепко держать мальчика за руку, как это было только в глубоком детстве. Порыв гнева, охвативший Тима вначале, сошел на нет, когда ему показалось, что самое страшное осталось позади. Но теперь он почувствовал, как на него нашла волна отчаяния. Она умерла! И это его вина. Он был уверен, что Бьянка утонула и уже ничто не поможет ей, когда раздался женский возглас: девочка начала дышать!

Толпа задвигалась и зашумела, все оживились, услышав добрую весть. Кто-то передал одеяло. Бьянку подняли и завернули в него, как в кокон. Только голова ее покоилась на плече Тарбутта.

— Не плачь, — сказал полицейский. — Она пришла в себя.

Жители Скуапорта начали расходиться по домам. Лица их при утреннем свете были печальны и сосредоточенны. Одну жизнь спасти удалось, другую нет. И думая о Смите, каждый вспоминал о своих потерях: отцах, мужьях, братьях, сыновьях. В Скуа можно было по пальцам пересчитать семьи, где никто не утонул в море.

И только дети успели отойти от потрясения, которое все еще переживали взрослые. Совсем недавно они испуганно хватались за родителей. А теперь, когда самое страшное было позади, ребятишки начали собираться кучками, шептаться и хихикать. Никто не обращал на них внимания, никто не одергивал их. И когда все приблизились к городу, голоса их стали слышнее.

— Ну конечно она ведьма, — громко заявил толстый мальчик лет семи от роду.

— И я совсем не испугался, хотя…

— Напрасно, Вилли. Вот она возьмет и обратит тебя в жабу…

— Или в ворону. Большую, черную, неуклюжую ворону…

Маленький мальчик покраснел:

— А вот и не сможет. Алистер Кемпбелл кинул в нее камень, и она не обратила его ни в кого.

Его голосок отчетливо прозвучал в утренней тишине. Несколько женщин повернулись в сторону детей. Одна из них вдруг покраснела от возмущения и внятно проговорила:

— С этим пора кончать! — она взяла свою дочку и отвесила ей звонкую оплеуху. На какой-то миг девочка застыла в полном недоумении. А потом открыла рот и пронзительно завопила, как чайка.

— И так должна поступить всякая мать, — проговорила женщина, оглядываясь вокруг себя.