Дочь Велеса (СИ)

Ялика чувствовала, как, отдаваясь болезненным стуком в ушах, заходится ее сердце, в обезумевшем танце пытаясь прогнать сгустившуюся кровь по заледеневшим венам и сосудам. Видела, как безвольными кулями завалились на пол Ведана и Могута. Видела, как в затопленную половодьем мрака светлицу сквозь разбитое окно проскользнула размытая тень, сотканная из переплетающихся друг с другом языков тьмы. Видела, как тень, задержавшись, приняла очертания высокой худой женщины, чей дымчатый силуэт, укутанный в полуистлевший саван, засветился бледно-зеленым гнилушным светом, чуть разогнавшим сгустившийся мрак. В этом свечении, мягко обволакивающим окружающие предметы, Ялика заметила плавно развевающиеся, будто покачивающиеся на волнах, волосы пришелицы и смогла разглядеть ее худое изможденное лицо, с глубоко ввалившимися глазами и напоминающими пергамент мертвенной кожей, сквозь которую просвечивали кости черепа.

Женщина неспешно повернула голову в сторону беспомощной ворожеи, изо всех сил противившейся волнам онемения, и, приложив костлявый палец с длинным черным ногтем к бледным тонким губам, едва заметно улыбнулась, чуть обнажив игольчатые белые зубы.

— Багровая Луна обагрила кровью один плод, живородящее Солнце напитало соками второй… — услышала Ялика шепот, напомнивший ей шуршание туго переплетенного клубка змей. — Грядет жатва… Мои…

С этими словами призрачная фигура, качнувшись словно от порыва ветра, величественно проплыла мимо неподвижной Ялики. Дверь, ведущая в комнату детей, распахнулась и, пропустив фантома внутрь, тяжело, с протяжным тоскливым скрипом захлопнулась.

Разгорающееся где-то в области груди обжигающее свечение вырвало Ялику из опутавшего ее омертвения, вернув способность повелевать телом. Схватившись рукой за нестерпимо горячий и обжигающий ладонь оберег с руной Велеса, она со всех ног кинулась к захлопнувшейся двери, распахнув которую застыла в изумлении, не в силах сделать и шага.

Безвольно раскинув по сторонам руки, обездвиженные дети медленно парили в воздухе вокруг призрачной женщины, подобно светящейся статуе возвышающейся в центре горницы. С ее лица так и не сошла зловещая улыбка.

— Время жатвы… Мои… Наш-ш-ши… — шипел призрак, протягивая костлявые руки то к одному, то к другому ребенку, и осторожно, почти с материнской лаской и заботой, касался их лбов кончиками черных когтей, от чего из голов детей начинали виться тоненькие светящиеся голубоватым светом нити.

Мерцающие в темноте линии сплетались в пульсирующий клубок. Исходившее от него сияние в такт биению детских сердец то почти затухало, то вновь разгоралось с новой силой, заливая горницу мертвенным светом.

«Лойма. — Ялика наконец-то узнала фантома. — Неужели близнецы — ее неклюды? Нет, и я, и Ведана давно бы догадались!»

Ворожея судорожно потянулась рукой к котомке. Но, не обнаружив ее на обычном месте, вспомнила, что оставила сумку на постоялом дворе.

«Ох, и разиня!» — сокрушенно выдохнула ворожея.

Память тут же услужливо подкинула образ недовольной Яги, которая не раз ругала молодую ученицу за брошенную где попало котомку.

«Может и так статься, — не единожды наставительно повторяла Яга, в очередной раз обнаружив сумку в самом неподходящем месте, — что от того, что в котомке твоей схоронено, будет жизнь твоя зависеть».

Мерцающая в темноте лойма не обращала никакого внимания на ошарашенно застывшую на пороге ворожею, лихорадочно пытавшуюся вспомнить какое-нибудь средство, способное прогнать духа туда, откуда он пришел.

— Ж-жатва… — продолжал шипеть призрак.

Клубок светящихся нитей, висящий в воздухе перед лоймой, прекратив пульсировать, стал разгораться все ярче и ярче. В этом сиянии, залившем всю горницу, ворожея увидела, как ввалились глазницы на лицах детей, а их посеревшая кожа стала напоминать полуистлевший пергамент.

«Она же их убивает! — пронеслась суматошная мысль в голове Ялики. — Силы их пьет!»

— Хватит! — что есть мочи прокричала она.

«Кровь — с нее все начинается, ей все и заканчивается, — прошелестели в голове наставления старушки Яги. — Великая сила в ней заключена!»

Лойма на мгновение замерла. Неспешно обернувшись на крик, уставилась на ворожею. В белесых глазах медленно разгорелись огоньки, пламенеющие потусторонним светом. Призрак с угрозой оскалился, обнажив ряды маленьких острых зубов, и поплыл навстречу Ялике.

Не теряя ни секунды, та впилась зубами себе в правое запястье, разрывая кожу и сосуды. Теплая солоноватая жидкость потекла по губам. Затем, поморщившись, торопливо нараспев прокричала, вцепившись левой рукой в висевшую на шее руну Велеса:

— Здесь ты и руна твоя! Здесь я и кровь моя! В ней сила твоя, в ней сила моя!

С каждым словом, срывающимся с губ, по венам ворожеи прокатывалась волна жара, сокрушающим потоком устремляясь к окровавленному запястью.

— Прими же кровь в дар! — срывающимся голосом выкрикнула она. — Оставь в ней силу, как дар!