Дочь вне миров (ЛП)

— Я не мог, так как я был связан кровью с Орденами. Пока Зерит действовал от имени Орденов, я не мог причинить ему вред, по крайней мере, намеренно. Но за звание Главного Коменданта сражаются и проливают кровь, и ему не понравилось, как присутствие Решай во мне повлияло на него в этом бою. — Так чертовски банально. Зерит Олдрис, всегда озабоченный своим положением, даже когда умирают настоящие люди. — А Нура… она и не собиралась спорить.

Этого я бы никогда полностью не понял. Я знал Нуру с тех пор, как мы оба были детьми, но даже тогда я никогда не видел ее плачущей. Только на похоронах моей семьи, когда я издалека наблюдал, как горят их костры. Она была единственной, кто видел меня, и единственной, кто прятался в тени, ее щеки были блестящими от слез.

Я сделал вид, что не вижу ее, и ушел, прежде чем она успела подойти ко мне. Но на следующий день, когда я снова появился в Тауэрсе на грани истерики, требуя, чтобы из меня вырвали Решай, она и слова не сказала.

— Но, как и все, это было не так просто, — продолжал я. — Ранее они вытаскивали Решай из многих тел, но тел, которые оно отвергало. Оно хотело уйти так же сильно, как они хотели, чтобы оно ушло. В моем случае Решай точно не хотело уходить. Я часами истекал кровью на этой плите, пока они работали над тем, чтобы разлучить нас, пока Решай и я вели эти нелепые битвы в моей голове. Оно не хотело меня отпускать. Но я не собирался позволять ему держать меня.

Я все еще содрогался, когда думал об этом, о том, как Решай цеплялось за меня, как отчаянный любовник.

Тисана подошла ближе, ее тело прижалось ко мне, а руки обхватили мою руку. И на мгновение я был поражен тем, насколько глубоко я ценю это.

— В конце концов все стало настолько плохо, что они сказали мне, что если они пойдут дальше, они, вероятно, убьют меня. Я сказал им, что меня это вполне устраивает.

Я вздохнул, воспользовавшись моментом, чтобы заземлиться во внимательных глазах Тисаны.

— И я действительно умер. Всего на несколько минут. Достаточно быстро, чтобы это не было замечено. И когда Решай оторвали от меня, оно как будто вонзило в меня все свои когти, чтобы оттащить назад.

{Ты так сильно хочешь избавиться от меня?} прошипело оно. {Ты скорее умрешь, чем останешься здесь со мной?}

— Решай спасло тебя? — прошептала Тисана.

Что ж, слово «спасло» звучало так чертовски праведно.

— Оно прокляло меня жизнью, которой я не хотел назло. Оно тянуло меня назад так же, как оно было вырвано из моих вен. Но оно сохранило мне жизнь, сделав мне… подарок.

{Наши истории связаны навеки, Максантариус. Твоя еще не закончена, и ты не можешь отбросить уже написанные страницы. Они выжжены в твоей душе, а теперь будут выжжены и на твоем теле.}

Последнее, что я помнил в этих смутных воспоминаниях, была мучительная боль от того, что Решай, наконец, отделилось от меня. И его последний, угасающий шепот: {Наслаждайтесь подарком, который я тебе дал. За тобой всегда будет следовать то, чего ты боишься.}

— Я был без сознания несколько дней. Когда я впервые открыл глаза, там был только Саммерин. Я чуть не сжег дом, и у меня даже не хватило ума понять, что я не сплю, пока он не закричал на меня, чтобы я вырвался из этого.

Между бровями Тисаны образовалась морщинка. Один из ее пальцев коснулся уголка моего глаза, обводя контур.

— У тебя другое веко.

— Верно. — Я моргнул, внезапно осознав тонкую мембрану, покрывавшую мои глазные яблоки. Закрыт. Всегда закрыт. — В тот день мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что он там, и что, закрыв его, я смогу закрыть колодец магии, который изменил меня. — Я издал небольшой смешок. — Знаешь ли ты, что у змей такие веки? Для существа, которое не в состоянии понять нюансы человеческих эмоций, у Решай есть склонность к драматической справедливости, не так ли?

— Итак, когда он открыт…

— Ты видела.

В этих двух словах просочился намек на стыд.

Я провел почти десятилетие, агрессивно игнорируя эту часть себя. Это было напоминание о том, что Решай победило, что это навсегда изменило меня и превратило во что-то, что больше не было даже полностью человеком. Когда оно жило в моей голове, я мог сказать себе, что это был монстр, а не я. Но оно сделало и меня одним из них, своим прощальным «подарком».

И какая-то часть меня ненавидела, что она это видела.

— Ты никогда мне не говорил, — пробормотала она.

— Я никогда никому не говорил. Только Саммерин знал, и я бы тоже не сказал ему, если бы у меня был выбор. С самого начала было ясно, что я не могу это контролировать. И все, что есть у Решай, просто… испорчено. Я не собирался использовать или даже думать об этом когда-либо снова.