Дочь вне миров

Мне удалось достаточно отвлечься, чтобы забыть о вчерашних событиях хотя бы на несколько минут. При мысли об этом у меня загорелись щеки от смущения.

— Да.

— Тебе пришлось нелегко.

Это был не вопрос. И — конечно, не был. Должно быть, было очевидно, насколько меня переполняли эмоции. Утопили меня.

— Вчера я очень переживала, — тихо сказала я. — Мысли толпы. Лорда. Королевы. Очень много.

Даже это маленькое признание уязвимости чуть не прилипло к моему языку.

Но лицо Макса смягчилось, и его голос был на удивление нежным, когда он спросил:

— Ты часто сталкиваешься с большими скоплениями людей?

Я вспомнила тот день, когда впервые увидела Серела, когда я задыхалась от эмоций рабов в той яме. Пытка. Абсолютная пытка.

— Иногда, — призналась я.

— Это обычная проблема для Вальтейна, — сказал он. — Есть еще одна причина, по которой я привел тебя сюда. Сначала я не был уверен, как я собираюсь помочь тебе в этом. В конце концов, это совершенно незнакомо мне. — Его пальцы скользили по поверхности, выпуская крошечные волны. — Но как Вальтейн, ты чувствительна к тому, что разум других людей выпускает в мир. Все эти… волны.

Когда я увидела, как его руки скользят по поверхности пруда, пришло осознание.

— Как вода.

— Верно. — Он одарил меня слабой улыбкой. — Природа или степень, в которой отдельные Вальтейны чувствуют и интерпретируют их, очень разные, и я уверен, что ты хорошо это знаешь, но мы знаем, как ты их чувствуешь.

— Эмоции, — сказала я.

— В целом мягко, если говорить об умственных способностях Вальтейна. А когда их всего несколько, то не о чем беспокоиться. — Словно демонстрируя, он окунул кончики пальцев в воду, оставляя тонкие круги на ее поверхности. — Но когда ты смотришь на большую толпу…

Я подняла руки и опустила их с сильным всплеском, забрызгав себя и Макса водой.

Он вздрогнул.

— Точно. — Он указал на поверхность, теперь содрогающуюся от сотен неразличимых волн.

Верно. Это было просто слишком, все эти волны чувств столкнулись вместе, пока мой разум не стал таким же разрушенным, как эта вода. И это было почти именно то, на что это было похоже: как будто все, что когда-то было четким и гладким, очерченным волнами и кругами, стало запутанной массой движения.

— В Ара это универсальный и необходимый навык, чтобы научиться максимально экранировать собственные мысли, — сказал Макс. — Вокруг много Вальтейнов, и никто, Владелец или нет, не хочет, чтобы они копались в их мыслях. Я всегда думал об этом, как о возведении стены… или, если мы хотим продолжить эту метафору, плотины.

Он указал на другой конец пруда, где старая каменная преграда тянулась к центру и рушилась. Возможно, когда-то он создал какой-то резервуар, хотя, судя по всему, те времена давно прошли.

Я вспомнила тот случай, когда я пыталась хотя бы коснуться мыслей Макса. Что бы он ни делал, это работало.

— Но, — продолжил он, — тебе, вероятно, потребуется что-то более… сложное. Тебе нужно отсеивать то, что входит, и то, что уходит.

Старое воспоминание шепнуло мне в голову — мы с матерью стоим на коленях у мутного ручья, жажда сжимает мне горло. Она держала в руках полоску тонкой нежной ткани, и мы вместе пропускали через нее воду, пока она не стала чистой.

— Как ткань для фильтрации, — пробормотала я.

Маленькая улыбка.

— Как ткань для фильтрации.

Я закрыла глаза и представила это — представила, как натягиваю фильтр на свои мысли и воздвигаю барьер между собой и миром. Слабое эхо присутствия Макса стало еще слабее, как и гудение птиц и рыб. В моей собственной голове стало спокойнее.

Я подняла его и почувствовала, как эти крошечные осознания возвращаются к жизни. Снова опустила.

Я почувствовала, как улыбка начала растягиваться по моим губам.

— На освоение потребуется некоторое время, как и на большинство вещей, — сказал Макс. — И ты, вероятно, всегда будешь чувствовать это в какой-то степени.

— Хорошо, — сказала я — и имела в виду именно это. Я бы не хотела полностью отрезать себя от этой части себя, даже когда это было бы трудно. Как бы мне ни было больно ощущать непреодолимую тяжесть эмоций всех этих рабов на рынке много лет назад, их боль уже была моей. Я бы никогда не хотела отказаться от этого.

И страх, и тоска, и злость, которые я испытала вчера…

Мой взгляд упал на небольшой водопад над плечом Макса. Струящаяся по камням вода так живо напомнила мне кровь на ступенях Дворца, что мне вдруг стало трудно дышать.

Макс проследил за моим взглядом и слегка побледнел. Я знала, что мы оба думали об одном и том же.

— Есть много вещей, которые я должна узнать, — тихо сказала я. И когда глаза Макса снова встретились с моими, в них поселилась покорность.

Он вздохнул.

— Я полагаю, что так и есть.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

— Расскажи мне о войне, — сказала я, когда стало ясно, что Макс даже не знает, с чего начать.

Он поднял подбородок к моим рукам.

— Ты продолжаешь с этими бабочками, и я расскажу.

Я повиновалась. Он тоже.