Дочь вне миров

Я повернула голову и подавила крик. Две протянутые руки потянулись из-под массивной балки. Остальная часть тела — или то, что могло от него остаться — было погребено под кучей щебня, из-под этой массы сломанных балок текла река крови.

Макс что-то сказал, но я его не слышала.

Он провел пальцем по моему подбородку, повернув мое лицо к себе, и повторил это снова.

— Тебе больно, Тисана?

Я покачала головой, хотя и не была полностью уверена, что это правильный ответ. Я посмотрела на свои ладони, которые были так глубоко изрезаны, что я увидела белые всполохи костей.

Не говоря ни слова, Саммерин взял мои руки в свои. Я подавила визг, когда моя кожа начала гореть.

— Он взорвал свой собственный город? — Макс присел на землю, вглядываясь в синюю пыль. — Вознесенные. Это чертовски безумно.

— Возможно, он думает, что это лучше, чем позволить Сесри забрать его обратно, — ответил Саммерин.

Я завороженно смотрела, как по коже моих ладоней ползают сотни крошечных пауков, нити пересекают пропасть моих ран и соединяют плоть с плотью. Было ужасно больно, и кровавый образ этого был… тошнотворным. Но когда Саммерин отпустил мои руки, раны сменились гладкой кожей.

Саммерин встал, потянув меня на ноги. Обломки вокруг нас были достаточно целы, чтобы образовать темное убежище, хотя и выглядело так, будто оно может рухнуть в любой момент. Снаружи вернулся густой туман, скрывая обломки до силуэтов. Но я могла слышать звуки глухой, тупой борьбы, крики, хрюканье и стоны, призывы о помощи. Тем не менее, всегда тише, чем можно ожидать. Как и в ту ночь, когда работорговцы пришли в мою деревню.

Взорвал собственный город.

Вот почему он был пуст. Но я не могла себе представить, какой может быть его конечная цель — как это может хорошо закончиться для его народа.

Я выглянула из щели в щебне.

Призрачные фигуры растворялись в физических формах только для того, чтобы снова растаять в тумане, как если бы они вообще были ничем, нанося нашим солдатам смертельные, бесшумные удары.

Я почувствовала себя плохо. Взгляд Макса метнулся к моему, и я могла сказать, что он тоже.

— У них там Вальтейн, — прошептал Макс. — Наверное, несколько. Молодцы, что наложили такое заклинание на стольких своих солдат.

— Все в этой башне, — сказала я, указывая. — Нам нужно…

Удар разбил мою фразу. Болото теней и тумана, бьющегося с молодым солдатом, врезалось в нашу груду щебня. Макс отдернул меня от входа, и мы втроем затаили дыхание в темноте, пока тело таирнийца не осталось дергающимся на земле. И тут появилась Нура, выйдя из тени, с перепачканной кровью щекой.

— Ты жива, — выдохнула она, задыхаясь. — Хорошо. Не могу поверить, что этот ублюдок… может…

Она резко, судорожно вздохнула, затем покачала головой.

— Доберитесь до ворот поместья. Он и те предатели, которые этим занимаются, прячутся в холле. Они увидят, как им нравится играть со взрывчаткой, когда мы разрушим здание.

Мое сердце остановилось. Я надеялась, что ослышалась.

— Ты не можешь, — выпалила я. — Весь город…

— Это директива Сиризена, а не моя. И у нас нет времени на чертово обсуждение.

— Нура, даже ты не можешь подумать…

Она прервала Макса прежде, чем он успел договорить.

— У меня нет времени на ваши суждения. Либо мы проникнем туда и искореним этих крыс, либо сиризены обрушат всю эту чертову штуковину. — Серебряные пряди выбились из ее косичек, перекликаясь с белками ее глаз. Мерцание пробежало по ледяной решимости на ее лице. — Я пыталась сказать им… Вы не представляете, сколько тел я вытащила из этих зданий. — Ее горло пересохло. — Подойдите к воротам. Это приказ.

А потом она исчезла, ее белые волосы, кожа и куртка растворились в тумане, словно она была одним из тех проклятых солдат. Я не заметила и не увидела, как она ушла. Все мое внимание было приковано к этой трясине сердечных сокращений, пульсирующих в моей голове, к тысячам людей, нагроможденных друг на друга под этим зданием.

Я посмотрела на разорванную собачью игрушку.

Ужас превратился во что-то более острое и сильное в моих венах. Когда я посмотрела на Макса, его взгляд уже встретился с моим, отражая мою решимость.

— Если мы войдем первыми… — отчаянно начала я, и он ответил резким кивком.

— Сиризены заботятся только о своей цели. Если они приняли решение, это единственное, что мы можем сделать. Кроме того. — Он выпустил глоток воздуха сквозь зубы. — Полагаю, это такой же хороший способ умереть, как и любой другой.

Мы оба повернулись к Саммерину, который посмотрел на нас с молчаливой покорностью.

— Мы все знаем, — сказал он, — что я привержен. — Затем он остановился у щели в щебне. — Если мы пойдем, то пойдем сейчас. Готовы?

— Да, — уверенно солгала я.

Ответ Макса не был столь обнадеживающим.

— Готов, как и буду.

И затем, прежде чем наступил бы еще один момент, чтобы подумать или усомниться –

Мы вышли из этой массы тумана, крови и пота, пробивая себе путь к башне. Огонь вырвался из рук Макса, согнул его предплечья, отбрасывая гротескный красный свет в туман и освещая кричащие силуэты всего на долю секунды, прежде чем они ринулись на нас.