Дочь Волдеморта

Габриэль с интересом выглянула у нее из-за плеча, всматриваясь в темноту.

— Когда-то меня прокляли этим именем, — откликнулся после паузы издалека тонкий женский голос, и призрак довольно молодой женщины отделился от каменной стены. — Кто вы?

— Я ваша родственница, ми… миссис Блэк? — осмелев, полуспросила Гермиона. — Простите, вы… Я точно не знаю…

— Ирма, в счастливые годы Ирма Крэбб, — отозвалась женщина.

— Мы слышали странные звуки здесь, внизу, — продолжала Гермиона. — Наверное, их издавали вы. Почему бы вам не подняться наверх? К людям?

— Зачем? — меланхолично спросил призрак, приближаясь к ним. Нагайна опустилась на камни и наблюдала происходящее молча. — Мне хорошо и тут, здесь я не сама, — продолжала жемчужно–серая Ирма. — А там живые вечно пекутся о чести и творят преступления. Меня станут упрекать.

— В чем? — спросила за спиной у Гермионы ее спутница. — О, простите, меня зовут Габриэль, это меня пугали звуки из подземелий, — спохватившись, пояснила она.

— Вы хотите услышать мою историю, юные леди? — спросила Ирма Крэбб, изучающе глядя на них большими призрачными глазами. — Что ж, я охотно расскажу вам ее, хоть это и очень печально. Но в ней много поучительного. Если бы я жила там, — она подняла большие глаза к земляному потолку, — меня вынудили бы забыть мою историю. А тут я лелею ее много лет и пересказываю только ему.

— Кому?

— Пойдемте, тут вам будет неудобно, — поманило их привидение, — я проведу вас в свою комнату. Туда можно попасть и с самого верха очень быстро, я покажу, когда будете уходить. Она в самой глубине: не зная, где, отыскать ее невозможно. Никто никогда не находил ее, юные леди. Пойдемте за мной. Это ваша змея? Что ж, Блэки всегда были эксцентричными волшебниками…

Вслед за болтающим привидением две несколько обескураженные ведьмы и Нагайна вскоре очутились в большой комнате, тускло освещенной слабыми огоньками непонятного происхождения. Они напоминали болотные гнилушки и, судя по всему, мерцали тут уже добрую сотню лет.

Комната была обставлена на манер кельи: деревянная кровать с истлевшим от времени бельем, на котором с трудом, но еще различались вензеля Дома Блэков, небольшой стол и несколько стульев. Над ними на стене висело, напоминая крест или икону, единственное украшение комнаты — изогнутый волной серебряный кинжал с инкрустированной крупными карбункулами рукояткой. И ничего больше.

— Мариус показал мне эту комнату, когда я была еще жива, — сказала Ирма. — Садитесь, это крепкая мебель, из дома. Она и через пару веков еще будет как новая. Всё, что касается внешнего, семья Блэк всегда делала на славу.

— Вы, кажется, предубеждены против этой фамилии, миссис Блэк? — вскинула брови Габриэль, кутаясь в теплый плащ.

— О да, — протянула призрачная женщина. — Родители, сами того не желая, прокляли меня, когда заключили такой бесконечно удачный на их взгляд союз. Меня обручили с Поллуксом еще до того, как он поступил в Хогвартс, я была старше его почти на три года. Но что это был за ребенок! Ребенок… Это слово не вязалось к нему уже тогда.

Ирма устремила свои прозрачные глаза в бесконечность, и было видно, что она готовится рассказывать долго и подробно то, что у нее так не часто вопрошали.

— Когда Поллукс оказался в школе, — повествовательно проговорил призрак, — он уже казался необычайно взрослым для своих лет. Я как сейчас помню его в тот период: среднего роста, коренастый, совершенно сформировавшийся; в свои одиннадцать лет уже волосатый, как преждевременно развившееся животное. Дерзкие, наглые глаза, чувственный рот были и тогда как у взрослого мужчины. В таком юном существе с еще чистым цветом лица, местами нежным, как у девочки, преждевременная возмужалость должна была смущать и пугать, как нечто чудовищное, но он вместо того стал сразу же мечтой всех девчонок Слизерина, даже многих старшекурсниц. И эта мечта принадлежала мне, — с горечью вздохнула Ирма. — Во времена моего детства не считалось странным заключать помолвки над колыбелями будущих супругов. И не одна я на своем курсе была обручена. Но я была глупой и доверчивой, слишком правильной, как говорили мои сокурсницы. Что ж, самая правильная из них и пролила зельеце…

Когда это случилось, Поллуксу было тринадцать лет, и он учился на втором курсе, а я, его признанная невеста, — на пятом. Мы оба были слизеринцами — одна гостиная и миллион закоулков по дороге к ней. Он заморочил мне голову своими речами. О будущем супружеском долге, о том, что я уже его жена, еще о каких-то глупостях… Он совратил меня, еще сам будучи ребенком — а через семь месяцев я родила дочь.

Нас досрочно поженили еще до того, едва произошедшее выплыло на свет. И пятый курс я заканчивала замужней дамой и молодой матерью, а на каникулы вернулась уже не домой с маленьким братом Шарлем, а сюда, — призрачная женщина склонила голову и тяжело вздохнула, несмотря на то, что воздух был ей не нужен. — Такое даже и в наши времена было диковинкой, но эти дурочки завидовали мне. «Миссис Блэк», — передразнила она, — в свои неполные семнадцать.