Дочь Вороньего Короля

Паллидий был одним из так называемых детей Вороньего Короля: беспризорников, сирот, лишних ртов. Во всех странах такие водились в великом множестве. У кого-то умерли родители, кого-то выгнали из дома, кто-то убежал, кого-то продали в голодный год, кто-то, как она сама, пострадал от войны. Историй было много, но роднило всех отверженных одно — слуги правителя Волукрима без устали находили таких детей, выкупали из рабства, забирали с улиц и от пепелищ, если надо — выкрадывали из воровских притонов и прочих злачных мест. Здоровые, больные — не имело значения. Вороний Король принимал всех.

Их отхаживали, лечили, кормили, одевали, воспитывали, учили. Окружали заботой и любовью. Отворяли дверь в жизнь. Кто хотел, мог остаться в Волукриме, кто хотел — возвращался на родину. Никого не неволили. Нетрудно догадаться, что практически все из них считали Вороньего Короля своим отцом и боготворили его.

К сожалению, даже среди них мало кто относился к отцу с таким почтением, как Паллидий. Оно доходило до фанатизма, Игнис была уверена, что, если бы у юноши была такая возможность, тот обязательно организовал бы церковь Корвуса и начал поклоняться его статуе, которую поместил бы прямо за алтарем вместо распятия.

И Пал всегда завидовал Игнис из-за того, что Вороний Король удочерил ее. Он знал, что девушка напоминает Древнему родную дочку, потерянную сотни лет назад, девочку чья смерть навсегда изменила жизнерадостного мечтателя, желавшего осчастливить весь Интерсис. Умом юный артефактор понимал все, но то — ум. Сердце же одинокого сироты жаждало любви и признания. Паллидию было плевать на титулы и власть, он хотел стать сыном Корвуса, чтобы хоть раз назвать того папой — это Игнис знала наверняка.

И вот теперь она, потеряв над собой контроль, ударила по самому больному месту молодого человека.

— Пал, прости, — без особой надежды повторила она, пытаясь подняться. — Я не это имела в виду.

— Конечно, ваше высочество, — безжизненным голосом ответил чародей, плюхнувшись обратно в кресло.

Игнис вздохнула.

«Язык мой — враг мой. Нужно было смолчать, тем более что он, по большому-то счету, прав».

Жаль, что эта полезная мысль пришла в ее голову так поздно, но тут уж ничего нельзя было поделать.

Повисло тягостное молчание. Игнис надеялась, что друг успокоится, Пал же не желал продолжать разговор, но и уходить не спешил.

Именно в таком состоянии их и нашла Орелия. Целительница вошла бесшумно, держа в руках поднос, на котором стояла исходящая паром тарелка супа. Беглым взглядом окинув комнату она издала свой лишенный эмоций вздох и покачала головой.

— Дети, вы опять повздорили?

Игнис, слышавшая эту фразу десятки раз, не смогла сдержать улыбки и хихикнула, бросив короткий взгляд на Паллидия. На его лице также промелькнула тень робкой улыбки, мимолетная и почти неразличимая.

Орелия села на кровать и поставила поднос рядом, затем взяла тарелку и, зачерпнув ее содержимое в ложку, протянула еду Игнис.

— Открой рот.

Девушка, по опыту знавшая, что сопротивляться приказам Целительницы бесполезно, повиновалась, не раздумывая.

— Куриный бульон, — скривилась она. — Отличное угощение для победителей.

— Победители сейчас пируют за стенами замка и в главном зале, а ты — раненая, потому и бульон. Он очень полезен.

— Если добавить в него немного соли и специй, станет вкуснее.

— Вкус не тождественен пользе. Они вообще никак не связаны друг с другом.

— Но я бы все-таки предпочла, чтобы он был.

— Мы все чего-то хотим. Жаль, не всегда получаем желаемое.

Звук, который последовал за этими словами Древней, не мог быть ничем, кроме смешка. А издать этот смешок мог только один человек — Игнис проследила источник звука, и у нее отлегло от сердца — Паллидий, заметно повеселевший, с интересом наблюдал за истязанием. Он знал, как сильно принцесса ненавидит куриный бульон, а потому просто не мог отказать себе в удовольствии.

«И как же это Орелия все всегда знает наперед?» — подумала девушка. — «Ведь она специально принесла именно бульон, предполагая, что мы поцапаемся. Ну что ж, я виновата, значит — должна принять наказание».

И она решительно принялась поглощать ненавистный суп.

— Стало быть, все кончено? — поинтересовалась Игнис, когда показалось дно тарелки.

— Ничего еще не закончилось, — буркнул Паллидий, — но мы получили передышку. Тараканы согнали к этому замку все, что могли.

— И, если бы среди защитников не оказалось трех стихийных магов, одной сковывающей, и троицы Древних, его бы сровняли с землей за пару часов.

— Да, — согласился ученик Вороньего Короля.

Игнис вздохнула, Паллидий уже простил ее, но еще некоторое время продолжит дуться, и ничего тут нельзя было изменить, однако друг преподнес сюрприз.

— Как я понял из слов Кающегося, вы собираетесь продолжить путь приямком к логову королевы?

— Да, тем более что теперь, когда ряды изначальных заметно сократились, у нас больше шансов добраться без проблем.

— Сократились здесь, — заметила Орелия, — я ведь права, Паллидий?

— Целиком и полностью, госпожа, — с неохотой ответил чародей. — Моих войск едва хватает, и я уже запросил подкрепления.