Дочь Вороньего Короля

«Стало быть, я ошибался», — заключил юноша. — «Что ж, послушаем дальше, быть может, удастся выяснить что-нибудь еще».

И он слушал, а также — смотрел. Великий Лес Гарпий был тем местом, которое намертво запечатлевалось в сердце и сохранялось в памяти до самого конца. И часа не прошло с момента перехода через реку, как простые березы с осинами сменились огромными деревьями с раскидистыми ветвями и могучей кроной. В высоту каждый из этих гигантов достигал, наверное, с сотни человеческих ростов. А может, даже больше! Колоссальной ширины, с огромными листьями, чем-то похожими на многократно увеличенные березовые, с сучьями, по которым можно было ходить… Эти деревья именовались спити, и каждое из них стоило столько, что люди были готовы рисковать жизнями, лишь бы срубить пару веток, или найти молоденькое и невысокое деревце, которое можно быстро разделать на части, и, погрузив в телегу, дать деру, пока в воздухе не засвистели стрелы гарпий.

Сами дети неба торговали этой ценнейшей древесиной, однако, насколько Лариэсу было известно, они продавали старые и больные деревья, которые либо падали сами, либо грозили рухнуть в скором времени. И юноша просто физически не мог себе представить, каким образом маленькие и хрупкие гарпии — даже увиденный им мужчина был на три головы ниже Лариэса — умудрялись распилить нечто столь невообразимо огромное.

Впрочем, чудеса на этом не кончились. Спустя еще час езды путники наконец-то оказались в городе крылатого народа. Первом на их пути. Лариэс не сразу осознал, что случилось, а когда понял, то не сумел сдержать вздоха восхищения. Прочие спутники — кроме Древних — вторили ему.

Поселение крылатых существ ничуть не походило на человеческое. Все их дома располагались на огромных ветвях. На ветвях же, как Лариэс сумел понять благодаря своему острому зрению, находились торговые площадки, мастерские, и даже местные, так сказать, скверы и парки. Все это было переплетено хитрой системой мостков, канатов и сетей и являло собой просто фантастическую картину.

Любопытство буквально распирало телохранителя, не позволяя думать ни о чем ином, рой вопросов, подобно злобным шершням кружился у него в голове. Наконец, юноша не выдержал и подал голос.

— Достопочтенная, разрешите обратиться, — произнес он, — подъезжая справа к гарпии и немного оттесняя одну из ее телохранительниц.

— Конечно же, люнкас.

— Вам хватает света?

Глаза гарпии расширились от удивления.

— Какой любопытный вопрос, — призналась она. — Ты удивил меня, юный люнкас.

— Наш Лариэс любит удивлять, — улыбнулся принц, подмигнув своему слуге. — Ага?

— Ага, — вяло отозвался юноша.

— Света нам хватает, — ответила ему матриарх гарпий, указывая вверх. — Там, ближе к кронам, даже вполовину не так темно, как у подножия деревьев. К тому же, некоторые ветки можно подрезать или полностью удалить, чтобы наслаждаться солнечными ваннами в любой погожий денек. А теперь не удовлетворишь ли ты моего любопытства?

— Конечно, достопочтенная.

— Что люнкас делает в услужении у антхропосов? У ваших народов не самая приятная история общения.

Лариэс помрачнел. Он не слишком любил касаться своего прошлого, но и отказать верховной гарпии, которая, лично взялась сопровождать гостей, не мог.

— Я — не чистокровный лункс. Моя мать была человеком.

— Благородная?

— Да, как и отец.

Видимо, на его лице отразилось нечто, потому как Эрато сразу помрачнела, а в птичьих глазах появилось выражение сочувствия.

— Их убили анхтропасы?

— Отца. Мать покончила с собой.

Лариэс и сам удивился, как это его голос звучит так ровно. По-хорошему, ему следовало на этом остановиться, но юноша продолжил.

— Но еще до того, как это случилось, оба рода — и матери и отца — отказались и от них, и от меня. Только ее величество сочла полукровку достойным своей милости, а потому я служу ей и его высочеству.

Матриарх покачала головой и ее выразительное нечеловеческое лицо погрустнело.

— Наш мир жесток и в нем много ненависти. Я и сама не свободна от этого чувства, она бросила короткий взгляд в сторону Блаклинт. — Ненависть глупа и слепа, она не разбирает, кто прав, а кто виноват. Даже лучшие из нас подвержены этому недугу.

— Госпожа, — в разговор включилась Кларисса, ехавшая рядом с ними и всю дорогу с интересом слушавшая гарпию, — вы ненавидите ее высочество из-за вторжения ривеландских наемников в Лес Гарпий?

Эрато неопределенно махнула рукой, после чего ответила:

— Не совсем. Я ненавижу всех Иссонов за их проклятый дар, ты же ведь знаешь, что может сотворить магия воды на коротком расстоянии?

Кларисса кивнула.

— Мой народ считает любые формы магического контроля разума, либо тела, совершенно недопустимыми. Каждый менталист — наш самый злейший враг, любой чародей, практикующий магию, позволяющую превратить живое существо в марионетку, не получит от нас ничего, кроме стрелы в голову!

Она говорила все громче и громче, в какой-то момент речь матриарха начала походить на клекот разгневанной совы, ее перья распушились, а в глазах зажглись опасные огоньки ярости.