Дочь змеи

– Что ты хочешь сказать? – срывающимся голосом спросила Ренн. – Ты умерла. Все Пожиратели Душ мертвы. И их токороты тоже. Тебя нет!

– Придет время, когда ты об этом пожалеешь, пожалеешь о том, что выступила против меня. Я хотя бы была человеком.

– Поэтому ты здесь? – прорычала Ренн. – Чтобы предостеречь меня?

– А ты как думаешь?

Кто эта женщина? Что это за существо?

Ренн мысленно перенеслась в день, когда наносила Метки Смерти на тело матери. Вспомнила запах сырой охры, которой рисовала круги на лбу Сешру, на груди и на пятках, чтобы удержать ее души вместе.

Неужели Метки Смерти не подействовали?

Если бы Сешру потеряла душу имени, она бы превратилась в призрака. Если бы потеряла душу племени, то обернулась бы демоном. Если бы потеряла душу мира, разорвала бы связь с деревьями, охотниками и добычей и навечно уплыла бы далеко за звезды…

– Я не Пропавшая, – сказала Сешру, словно Ренн думала вслух. – И я не демон и не призрак.

После этого она легко и плавно встала и развела руки в стороны. Пепел из кострища словно по команде поднялся над землей и закружил вокруг колдуньи, как мерцающее облако. Ее волосы превратились в гриву из извивающихся змей, а глаза пронзали насквозь.

– Ты сон, – сказала Ренн.

– Отлично! – усмехнулась Сешру. – Но ты же понимаешь, что это значит?

Пепел осыпался на землю. Сешру исчезла.

– Это значит, что я внутри тебя, – прошипела колдунья в голове Ренн. – Ты не сможешь от меня избавиться, я – часть тебя…

* * *

Проснувшись, Ренн поняла, что стоит возле потухшего костра. Облака спрятали солнце. Гладкая поверхность озера от ветра покрылась рябью.

Колдунья Гадюка исчезла, но злоба еще висела в воздухе. Ренн трясло, ладони почернели от угля. Кусок березовой коры плавал в озере, и на нем красовались метки Торака. Значит, часть того, что случилось, было правдой: видимо, она во сне нарисовала метки на коре и бросила ее в костер.

А вдруг мать права? Возможно, глубоко внутри она злится на Торака и хочет причинить ему вред?

– Нет, – сказала вслух Ренн. – Нет! Ты никогда не заставишь меня в это поверить! Я никогда не причиню вред Тораку!

Она подошла к озеру и попила, зачерпнув воду в ладони. Потом наполнила бурдюк. Ну хоть лесы остались на месте. Ренн ничего не поймала, но заметила на камнях белую куропатку и легко ее подстрелила.

Когда убиваешь, надо поблагодарить добычу и использовать всю без остатка. Это – Договор, самый старый закон: охотники должны с уважением относиться к добыче, и тогда Всемирный Дух пошлет им еще больше добычи.

Ренн поблагодарила куропатку и пожелала мира ее душе. Внутренности птицы она затолкала под камень как приношение, а печень и сердце съела сырыми. Содрала кожу с перьями, тушку и лапы пожарила. Косточки замотала в кожу с перьями и отнесла на другой берег озера. Вскоре из-за облаков спикировал орел, подхватил сверток с костями куропатки и унес прочь. Ренн посчитала, что это хороший знак.

Она выполнила Договор, это укрепило ее дух и придало уверенности, но не стерло из памяти последние слова Сешру.

«Это еще не конец».

Что означали слова колдуньи?

На берегу Ренн, презрев холод, сняла парку и штаны и мокрыми водорослями стерла с себя все следы сна, после чего забросила водоросли подальше на отмель.

Одевшись, съела куропатку.

У ее матери был дар – она умела убеждать людей в своей лжи.

Только не в этот раз. Никто не заставит Ренн свернуть с выбранного пути. Что бы ни угрожало Тораку – будь то демон или что-то еще, она найдет это и остановит. И если для этого надо отправиться на Край Мира, так тому и быть.

Ренн кое-что придумала и тут же это сделала. Она разложила на камне свои длинные волосы и решительно отрезала их ножом. Потом завязала на голове ленту-повязку Торака и посмотрела на отражение в озере. Лицо женщины, которое она увидела, вообще не было похоже на лицо матери.

В волосах хранится часть твоей души мира, поэтому нельзя позволить, чтобы они попали в плохие руки. Ренн обвязала свои вокруг камня и забросила его в Море. Там с ними ничего не случится, и вдобавок таким поступком она хоть немного загладила вину перед Матерью-Морем за свое снаряжение и каноэ из шкуры оленя.

Из воды появилась лоснящаяся серая голова и слегка тряхнула пышными усами.

Ренн улыбнулась:

– Я рада, что с тобой все в порядке. Прости, что убила тебя во сне.

Тюлень перевернулся на спину и принялся грызть красного краба, которого сжимал передними ластами.

Ренн понадеялось, что Мать-Море простила ее за каноэ.

«Татуировка» племени Морского Орла на руке успела поблекнуть. Ренн обновила ее с помощью лишайника, а потом втерла побольше пепла в «траурные метки» на щеках.