Доченька

Мать с покрасневшими глазами и припухшими губами возилась у плиты, глянула мельком, кивнула и, кажется, больше ни разу не повернула головы в сторону дочки, вцепившейся пальцами в край стола. Не ругала и не отчитывала – молчала.

– Мам… мы поедем?

– Куда? – удивилась та.

– Зубы… ты говорила.

– Ах, зубы… Поедем.

Ксюша выпила чашку кофе с молоком, не притронувшись к бутербродам.

– Мне нельзя было срезать розы? – коснулась она маминой руки.

Мать сглотнула слюну, часто заморгала:

– Ну что ты, можно… только не все. Спроси в другой раз.

Буран

Южноальбинск – городок небольшой и по-домашнему уютный. Особую прелесть придавали ему частные дома, летом утопающие в зелени плодовых деревьев. Здания здесь невысокие – не более десяти этажей, с большими, выступающими наружу оранжерейными площадками. Даже зимой они смотрелись нарядно и празднично через невидимую тепловую завесу. Кругом снег, сугробы, сорокаградусный мороз – и яркие пятна зелени!

В центре города били гигантские фонтаны. Мощные струи воды вырывались из сопел, зависали стеклянными дугами над головами прохожих и обрушивались водопадом в бассейн на другой стороне площади. Изумительное зрелище!

Ксюша как-то раз спросила отца:

– Почему все говорят, что не хватает воды, а тут… – Она развела руками, не в силах выразить словами такое расточительство.

– Мы возле озера живём, поэтому дефицита воды нет. И потом, – спохватился он, – ты знаешь, как устроен фонтан?

Девочка ответила отрицательно, и тогда отец подробно и с удовольствием стал объяснять про кессоны, насосы и фильтры.

– …так что, вода расходуется с умом, экономно, – заключил он, – зато какое облегчение людям в жару – возле фонтанов так прохладно!

В стоматологию поехали на машине. Мама вырулила на дорогу и, доверив управление бортовому компьютеру, откинулась на спинку кресла. Она чуть хмурилась и почти не разговаривала, погружённая в свои мысли. Ксюша уловила мамино настроение: грусть, давящая тяжесть и боль. Но почему? Ведь цветы всё равно завянут, их лепестки облетят и покроют землю зыбкими цветными островками.

Вот уже показалась яркая голографическая реклама – девица в голубом врачебном комбинезоне приглашала на бесплатную антикариозную обработку: «Защити свои зубы, сохрани красивую улыбку до ста двадцати лет!»

Автоматически отъехала в сторону стеклянная входная дверь, они очутились в просторном холле, и мама сразу преобразилась: засияла улыбкой, здоровалась с врачами-коллегами, заговорила о каких-то пустяках с администраторшей. И Ксюша приободрилась, глядя на повеселевшую мать.

В кабинет поднялись на лифте. Мама, успевшая переодеться в нежно-голубой комбинезон и шапочку, опустила на лицо прозрачное защитное забрало.

– Ну, приступим, – сказала она и взяла со столика зеркальце.

***

Ксюша сидела с открытым ртом, ожидая, когда подсохнет гель на зубах.

В дверь постучали.

– Милолика, посмотри, пожалуйста, пациента, – послышался женский голосок.

– А что такое?

– Пульпит. Надо решить: либо удалять и вживлять новый, либо лечить старый.

– Эти мужчины вечно тянут до последнего, – со вздохом поднялась с круглого табурета мама. – Я сейчас, – кивнула она дочке, – рот не закрывай.

Ксюша от нечего делать разглядывала блестящие инструменты, от вида которых становилось не по себе, флакончики с этикетками на стеклянном столике, как вдруг услышала слабый писк. Насторожилась: откуда этот звук? Кажется, с улицы…

Слух мгновенно обострился, стал нечеловечески чутким. Она выбралась из кресла, открыла окно, нажав на рычажок, – створка мягко поднялась вверх – легла животом на подоконник и высунула голову наружу. Под ярко-зелёной туей лежал, жалобно поскуливая, маленький щенок.

– Кутя, кутя!

Щенок поднял голову на звук и заскулил ещё громче.

– Я сейчас! Жди!

– Ксения! Ты хочешь выпасть из окна? – И когда только мама успела войти?

– Там щеночек…

– У всех щеночков есть хозяева. Вернись в кресло, надо закончить обработку.

Ксюша едва дождалась окончания процедуры, вымолила у матери разрешение подождать в машине и побежала к лифту. Сердечко так и сжималось от страха: вдруг щенок уполз на дорогу, вдруг его увёл хозяин или ещё какой-нибудь человек. Она сказала: жди. А для собаки это всё равно что твёрдое обещание.

– Кутя-кутя-кутя!

– У-у-у…

Ксюша облегчённо выдохнула: щенок лежал под туей.

Это был белый сибирский хаски. На снежной мордочке выделялись яркие голубые глаза, полные страдания, и чёрная точка носа. Щенок лизнул руку, попытался встать – и не смог: на опухшей передней лапе была рана со следами крови и гноя.

Ксюша подняла пёсика с земли и осторожно, чтобы не причинить боли, прижала к себе.

– Ты мой, никому не отдам!

***

Отец осмотрел лапу, уложил щенка на спину и ощупал животик.

– А ведь это не ксено, – удивлённо сказал он, – это настоящая собака. У ксено такая рана зажила бы за несколько часов. А у этого, посмотрите, лапа загноилась… Тише, тише, малыш, я осторожно… Это беглец. Сбежал, видимо, из питомника или из какой-нибудь из наших лабораторий.

– Здорово! Настоящая собака! – восхитилась Ксюша.