Доченька

Поль, забыв о забаве, повис на шее у матери. Мари поцеловала сына, потом пошла наверх, в спальню, покусывая губы от досады. Надо же быть такой глупой, чтобы поверить, что судьба может дать им с Адрианом второй шанс! Имеет ли она право взвалить на его плечи такую ношу — своих троих детей?

— Ману, крошка моя! Я вернулась! Господи, что с твоей щекой?

Матильда сидела на своей кровати, сложив руки на груди.

Губы ее от злости сжались в одну тоненькую линию. На левой щеке остался красный отпечаток — дедушка отвесил ей оплеуху, но глаза у девочки были абсолютно сухими. Напрасно Мари обнимала и ласкала дочь, с тем же успехом можно было расточать ласки восковой кукле.

Лизон слушала под дверью. Ей было стыдно, и сердечко девочки трепетало от угрызений совести. Она открыла дверь и на цыпочках подошла к матери:

— Мамочка, это все из-за меня! Я не захотела давать Ману мою любимую книжку. Она рассердилась и разорвала одну страницу. Нанетт стала ее ругать, а она показала ей язык и убежала на улицу. Бабушка звала ее обратно, дедушка тоже. Потом дедушка ее поймал и ударил по щеке…

Маленькая хулиганка даже не шевельнулась, только сердито посмотрела на старшую сестру. Мари со вздохом встала:

— Что ж, если нашей мадемуазели нравится быть плохой девочкой, пускай сидит в одиночестве! Дедушка наказал ее за дело. Идем вниз, Лизон!

* * *

Мари не сомневалась, что чуть ли не с порога сможет сообщить семье о своем решении повторно выйти замуж, но у нее не хватило для этого смелости. Прошли семь долгих дней. Мари лечила Нанетт, взяла на себя часть обязанностей по дому, справляться с которыми ей охотно помогала Лизон. Девочка была готова на любые подвиги, потому что жила в счастливом предвкушении монастырского праздника, который был назначен на ближайшее воскресенье, и только о нем и говорила.

Однажды утром, когда мать и дочь были заняты лущением гороха, Лизон спросила, понизив голос:

— Мам, как ты думаешь, тетя Леони приедет на праздник?

— Нет. Но у меня есть и хорошая новость: дядя Адриан точно приедет!

Девочка замерла от удивления. Мари с тревогой посмотрела на дочь:

— Ты рада?

— Конечно, мамочка! Обожаю дядю Адриана!

Мари на мгновение задумалась. Жак и Поль ушли на рыбалку. Нанетт отправилась к реке полоскать белье и взяла с собой Ману. Это был идеальный момент посвятить Лизон в свои планы.

— Лизон, дорогая! Скажи, ты бы расстроилась, если бы я снова вышла замуж? Я никогда не забуду твоего папу, с которым мы познакомились, когда мне было тринадцать, это я тебе обещаю, но я чувствую себя такой одинокой!

Лизон долго внимательно смотрела на мать, потом порывисто обняла ее за шею:

— Мамочка, любимая! Конечно, я хочу, чтобы ты вышла замуж! Вот бабушка, та будет недовольна. А у тебя уже есть жених?

Молодая женщина на секунду закрыла глаза. Она полагала, что ситуация слишком сложна, чтобы объяснять ее ребенку.

— У меня нет жениха. Но я встретилась с Адрианом, он не настоящий твой дядя, ты это знаешь… Он тоже одинок, потому что они с Леони расстались. И вот мы подумали, что могли бы жить вместе. Он, я и, конечно, вы, мои дети. Ты — самая старшая, и я решила у тебя первой спросить, что ты об этом думаешь.

Лизон кивнула. Слова матери удивили и в то же время польстили девочке. Адриан и мама поженятся? Идея показалась ей не такой уж и плохой. Однако она тут же с беспокойством спросила:

— Поэтому ты хочешь, чтобы я жила в пансионе при колледже в Тюле?

Мари прижала дочь к своей груди:

— Конечно же нет, Лизон! Я уже сто раз тебе говорила! Ты закончила начальную школу, и, чтобы ты продолжила обучение, я могла бы отправить тебя в школу в Бейна. Но у меня сохранились прекрасные отношения с подругой по Эколь Нормаль в Тюле, она за тобой присмотрит. Я тебе рассказывала, с Тюлем у меня связано много прекрасных воспоминаний… Мы будем забирать тебя домой каждую субботу. Я хочу, чтобы ты получила самое лучшее образование, ведь ты очень прилежная девочка. А пока с твоей помощью я рассчитываю найти другой дом здесь, в Обазине. Адриан переедет в наш городок и будет лечить людей! Нужно будет найти дом и для дедушки с бабушкой. Я уже рассказала о своих планах матери Мари-де-Гонзаг. Ты ее знаешь: мать-настоятельница быстро нашла для Жака и Нанетт прекрасный домик на окраине городка, его сдает ее кузина. При доме есть сад, в котором дедушка Жак сможет выращивать цветы или овощи.

Лизон отмахнулась от всех своих страхов.

— Значит, мы сможем часто навещать их, правда? — широко улыбнувшись, спросила она. — И в нашем новом доме у меня будет своя собственная комната?

— Обещаю! Чтоб мне пусто было, если обману! — улыбнулась Мари.

— Мамочка, не говори так! Я хочу, чтобы тебе всегда было хорошо, даже если у меня и не будет своей комнаты…

* * *

— Так вот что ты задумала, Мари! Господи всемогущий! Видно, мало мне было отмерено горя! С тех пор как умер наш муссюр, все идет наперекосяк…

Нанетт продолжала громко жаловаться на судьбу, вздымая руки к небу. Мари сидела на стуле очень прямо и ждала окончания «грозы». Она только что рассказала о своих планах свекрови, и та все никак не могла успокоиться: