Дочери Дагестана

Пока мы стояли так вместе и готовы уже были произнести окончательный приговор лезгинкам, подошел к нам поручик Штрандманн с известием, что он открыл удивительную красавицу. Он повел нас, прося только, чтобы мы не очень явно показывали свое любопытство, потому что муж, видимо, пришел уже в очень дурное расположение духа от постоянного глазенья на его жену. С величайшими предосторожностями пустились мы выслеживать зверя, показывали друг другу очень усердно вещи, лежавшие совершенно в другом направлении; угощали друг друга папиросами и закуривали их по возможности медленнее, чтобы иметь предлог постоять, и только по временам отваживались метать быстрые взгляды в цель нашего странствия. Штрандманн нисколько не преувеличил, это была совершеннейшая красавица: с гибкостью пантеры лежала она, растянувшись на траве, пронизывая нас время от времени быстрыми, как молния, взглядами своих черных глаз. На ней была бледно-зеленая рубаха, подхваченная белым поясом, красный нагрудник, зашитый монетами и всякими украшениями, на голове платок, тоже зеленый с красным и тоже усеянный множеством монет, низко спускался на спину, на ногах были белые чулки, почти доходившие до колен, сделанные из овечьей шерсти, с зелеными узорами и с толстыми веревочными подошвами. В ушах висели огромные серебряные кольца, волосы, подстриженные в пол-лба, спускались по сторонам густыми косами с вплетенными монетами. Муж пресердито стоял возле нее и, казалось, посылал нас Бог знает куда.

Впрочем, ни ему, ни другим мужьям нечего было слишком опасаться нас: прошел слух, что у них еще очень недавно свирепствовала оспа, и поэтому мы тщательно избегали всякого прикосновения с ними, может быть, этот слух и был искусно пущен молодым, ревнивым супругом.

Дети вообще были очень красивы»[16].

Сами понимаете, что художнику пришлось довольствоваться красавицей как мимолетным видением. В то же время наблюдения Теодора Горшельта говорят о том, что во все времена в Дагестане не переводились красавицы.

Если по закону

Согратлинец М. А. Абашилов рассказал об одном удивительном человеке, которому еще при жизни надо бы поставить памятник, да вот не догадались люди.

Звали его Нурмагомедом, он был одним из многих сыновей Чупалава Согратлинского, отличившегося в боях против Надир-шаха.

По воспоминаниям очевидцев, Нурмагомед имел высокий рост, широкие плечи, карие глаза, светлые волосы, продолговатое лицо и нос, как у отца Чупалава, крупный.

Когда началась Кавказская война, он сперва в ней участвовал как рядовой мюрид. Затем его приметил Шамиль и сделал наибом.

Смелый и отважный, Нурмагомед особенно отличался в разведке. Его любимым выражением было: «Ползком туда – пулей оттуда», имея в виду осторожность при проникновении в тыл противника и стремительный отход после выполнения задания. Слово «ползком» на аварском языке звучит как «хуршун», отсюда у нашего героя возникло прозвище – «Хурш». После паломничества в Мекку, а случилось это после окончания войны, прибавилось еще одно слово – «Гаджи».

Теперь его называли в лицо и в спину не иначе, как Хурш-Гаджияв. Старики Согратля помнили, что Шамиль высоко ценил своего наиба и наградил орденом. Нурмагомед был предан имаму, только один раз ослушался его, когда 25 августа 1859 года на Гунибе отказался сложить оружие. Так же поступила и его жена Хачурай, которая наравне с мужчинами участвовала в уличных боях в последней цитадели имама на Гунибе.

Будет справедливо, если мы добавим несколько слов о Хачурай. Для этого мне следует несколько отступить назад в своем рассказе.

Во времена Шамиля существовал закон, по которому женщины, потерявшие мужей на войне, имели право выбрать по своему желанию нового суженого. Так вот, чтобы проверить, как выполняется указание Шамиля, Нурмагомеду приходилось ездить из аула в аул. Однажды его вызвали в селение Унти, где местный дибир сообщал, что вдова по имени Хачурай отказывается исполнять закон. По приказу Нурмагомеда к нему доставили ослушницу.

Наиб был поражен молодостью и красотой женщины, но, вспомнив, во имя чего приехал в Унти, занялся агитацией, что строго надо выполнять указание имама, иначе она понесет наказание – будет посажена в глубокую яму на хлеб и воду.

Слушая все это, Хачурай молчала, будто набрав воды в рот. Не говорила ни да, ни нет. Наиб был уверен, что достиг цели, и спросил, кого бы она хотела выбрать мужем.

Ответ был ошеломляющим. Красавица сказала, что она ни за кого не хочет выходить, но если грозный наиб возьмет сам ее в жены, то она исполнит приказ имама.

Свое ликование Нурмагомед не показал, но с радостью увез Хачурай с собою.

«Бэла» из Чирага

Какие только удивительные истории ни происходили на земле Дагестана! Одна из них описана в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Книга повествует о том, как русский офицер Печорин захватил в плен девушку Бэлу и держал ее в крепости «Каменный Брод».