Дочери Ганга

Стоило Соне оказаться на улице, как ее окликнула какая-то женщина. Оказалось, она жила по соседству. Спустя несколько минут Сона уже знала, где колодец и лавка, а также имена ближайших обитателей этой улицы. Соседка пригласила молодую женщину в гости, пообещав одолжить ей самое необходимое.

Между тем Арун подошел к глинобитному строению под соломенной крышей.

– Вот здесь, – сказал провожатый и улыбнулся, довольный тем, что ему дали две анны. – Входи, не бойся. Бернем-сахиб никого не прогоняет.

Рядом с домом росли две огромные смоковницы, кроны которых отбрасывали густую тень. Их листья тихо шелестели от легкого ветерка.

«Хорошее место», – подумал Арун.

Изнутри тянуло прохладой. Привычно сняв обувь, молодой человек зашел в дом. Стены и пол были усыпаны солнечными бликами. В углу виднелась груда циновок, на которых во время уроков, вероятно, сидели ученики, а в центре помещения стоял деревянный стол, заваленный кипой книг и бумаг. За ним сидел серьезный старик. Заслышав шаги, он повернул голову и уставился на посетителя.

Тот поклонился на индийский манер, но приветствие произнес по-английски – и сразу заметил, как взор старика просветлел.

– Кто ты? – спросил Бернем-сахиб. – И что тебе нужно?

Спустя несколько минут они оживленно беседовали. В молодости Бернем-сахиб участвовал в войнах с маратхами[88], а под конец службы – в сикхских войнах[89]. Он сделал военную карьеру, но это не принесло ему счастья. Теперь он получал пенсию от британского правительства, которую почти целиком тратил на содержание школы. Арун подозревал, что Бернем-сахиб искупает какие-то грехи, но спросить об этом, разумеется, было нельзя.

Старик считал принятие в Индии английского языка в качестве государственного очень правильным решением: по его мнению, это должно было помочь местному населению усвоить западные традиции. Он ратовал за то, чтобы образованным индийцам были предоставлены почетные должности, чтобы они участвовали в управлении страной.

– Необходимо познакомить индийский народ с английской литературой и наукой. Разумеется, я не стану утверждать, как лорд Маколей[90], который говорит, что «одна полка хорошей европейской литературы стоит всей индийской библиотеки». Но я согласен, что это вовсе не атака на нашу культуру, просто нам очень нужны прогрессивные люди из числа местного населения! Англичане не только разрушители! Взять хотя бы реформы генерал-губернатора Далхаузи[91], строительство железных дорог и Гангского канала! Не говоря о борьбе против кастового общества! Кучке брахманов удалось внушить всем остальным людям, что одни изначально стоят над другими и что такое положение неизменно!

Поскольку старик оседлал своего любимого конька, они проговорили довольно долго. Еще не зная, чем, собственно, ему может быть полезен Бернем-сахиб, Арун поведал свою историю, но при этом умолчал об истинных отношениях с Флорой Клайв и не назвал ее имени. А затем признался, что женился на вдове.

В ответ старик восторженно закивал.

– Хотя бы один индиец последовал закону об индийских вдовах!

– Так этот закон уже принят? – обрадовался Арун.

– Да, не так давно. Я внимательно слежу за всеми новшествами. Мне известно, что скоро будут открыты три крупных индийских университета. Надеюсь, этому ничего не помешает, – сказал Бернем-сахиб и спохватился: – Да, кстати, насчет работы… Не согласишься ли ты стать учителем? Прежний недавно уехал – тут, к сожалению, далеко не все задерживаются. А у меня много других дел.

– Я?! – опешил Арун. – Но я не умею…

– Если человек что-то может сам, почему бы ему не научить этому других?

– Не знаю, – с сомнением произнес молодой человек. – А какое жалованье?

– Не слишком большое, но, полагаю, достаточное. А еще есть такая бесценная вещь, как уважение окружающих.

Бернем-сахиб принялся излагать идеи, касающиеся просвещения индийцев. Его фантазия и энергия казались неиссякаемыми. Когда старик на мгновение умолк, молодой человек поспешно произнес:

– Хорошо, я подумаю.

Вернувшись домой, Арун увидел, что пол подметен, на нем лежат новые циновки, в хижине появилась посуда, а на плите ждет ужин. Обняв и расцеловав жену, молодой человек рассказал ей о предложении Бернем-сахиба.

– Конечно, это весьма неожиданно, но учить детей куда лучше, чем быть слугой. Очень достойное занятие для супруга брахманки! Как думаешь, у меня получится?

– Не знаю, – сказала Сона, – но я уверена в том, что мой муж – самый лучший.

Поужинав, они легли в постель и прильнули друг к другу. Арун и Сона занимались любовью безудержно, страстно, ненасытно и вместе с тем нежно. Они не были близки несколько месяцев и теперь не могли насладиться друг другом. Прежде Сона и представить не могла, что будет так желать мужчину, а теперь это стало частью ее жизни. То, что он думает не только о себе, а стремится доставить удовольствие в первую очередь ей, казалось настоящим чудом.