Дочери Лалады. (Книга 2). В ожидании зимы

Последние дни месяца снегогона [34] воздвигли над землёй хрустально-голубой купол ясного, умытого вешнего неба. Сквозь дымку прищуренных ресниц Млада обводила взглядом отражающую закат водную гладь, чувствуя в волосах освежающие струи ветра. Широко раскинулась река Ясница: с одного берега не видать противоположного… Юг Белых гор уже оделся нежной, невесомой дымкой первой, едва проклюнувшейся зелени, а реки бурлили мутной водой, несущейся в радостном весеннем безумии.

Над головой стоявшей на пристани Млады белел спущенный парус, а к сердцу ласкалась радость и вера в хорошее: угроза миновала, они пережили зиму благополучно. Лёд сломался, но ничего из-под него не появилось… Многие вздохнули с облегчением, но тень тревоги ещё маячила тёмным крылом на краю неба. Эта зима кончилась, но впереди была новая – ещё далёкая, слабо различимая в тумане грядущего. Впрочем, думать о ней сейчас не хотелось: как вода во вздутых реках, в жилах бурлила разогнанная ласковой силой весны кровь, хмельная и жаркая.

Румяные, полупрозрачные облачка плыли в небе, цепляясь за холодные пики снежных шапок на далёких горных вершинах. Две ладьи стояли рядышком у причала: одна, нарядная, украшенная резьбой и росписью, собиралась понести по реке Лесияру, княжну-наследницу Светолику и Старших Сестёр, а на второй, поскромнее и поменьше, предстояло плыть Младе с Радимирой и её дружинницами. Лесияра приняла решение сыграть две свадьбы в один день – свою и синеглазой женщины-кошки. Согласно обычаю, за седмицу до бракосочетания обручённые прощались с холостой жизнью: невеста – на девичнике, а её избранница-кошка – на предсвадебном веселье, которое звалось гульбою. Твердяна с Гораной и княжной Огнеславой участие в этом не принимали: у них в кузне было всё ещё очень много работы, но молодых учениц, Шумилку со Светозарой, отпустили на гульбу, и они плыли вместе с Младой. В это время в Яснице нерестилась белуга, и Лесияра удостоила чернокудрую кошку чести принимать участие в лове этой ценной рыбы.

Княжеская ладья была оснащена приспособлением для забрасывания и выборки сети, разместить которое на судне пришло в голову Светолике.

– Хм, ну и в чём достоинство сего устройства? – спросила Лесияра, задержавшись на ступеньках сходней.

– А в том, государыня, что ежели руками невод забрасывать, а потом вытягивать, тяжко это: белуга – рыбина большая, силой великой обладающая, – учтиво отвечала княжна. – Устройство сие облегчает труд рыболовный и увеличивает улов.

– Для большого промысла, должно быть, весьма полезное орудие, – молвила княгиня, осматривая надстройку, похожую на огромную удочку – грузовую стрелу. – Но нам-то много рыбы не нужно – только самим насытиться да гостей наших потешить-попотчевать.

Светолика, многозначительно блеснув прохладно-острым голубым хрусталём глаз, отвечала:

– Ну, лишнюю рыбу можно и обратно в воду отпустить. Однако чем больше её в невод попадётся, тем вероятнее, что там окажется князь-рыба.

– Хитро придумано, – усмехнулась Лесияра. – Только князь-рыба, дитя моё, бьётся острогой с привязанной к ней толстой вервью – таков обычай. Поединка с собою она требует.

– Ох уж эти обычаи, – хмыкнула в свою очередь княжна. – Чтоб острогу в ход пускать, сперва рыбу заветную заприметить надо. Сетью проще и быстрее, государыня, согласись.

– Может, и проще, – задумчиво молвила Лесияра, глядя в вечереющую даль, где зеленела полоска берега. – Да не всякому рыба сия в руки даётся – только храброму сердцем, а не хитромудрому и искушённому разумом.

Князь-рыбой называли огромную столетнюю белугу, лишённую окраски, которая, по поверью, попадалась только раз в жизни, да и то не каждому. Серебристая самка с полным золотой икры брюхом звалась белой княгиней. Считалось, что князь-рыба сама выбирает того, кто достоин её выловить, и следовало ценить это как великий дар Матери-воды. А уж тот, кто накануне свадьбы сего дара удостоился, считался благословлённым самой природой на выдающиеся дела и подвиги. На мелководье князь-рыба не плавала, любила простор да глубину, а потому за счастьем своим ловцу приходилось заплывать далеко.

Слушая на пристани разговор правительницы и её старшей дочери, Млада ощущала в жилах дерзкий, горячий ток крови, а сердце отсчитывало удары в предвкушении судьбоносного лова.

– Дозволь слово молвить, госпожа, – набравшись смелости, обратилась женщина-кошка к княгине.

Лесияра обернулась и глянула на Младу сверху, стоя на сходнях.

– Говори, что хочешь сказать, – разрешила она с кивком.

– Слышала я ваши с княжной речи про князь-рыбу и спор о способе её добычи, – начала Млада, прочистив пересохшее от возбуждения горло. – А нельзя ли нам устроить соревнование? С одной ладьи сетью ловить станем, а с другой – по старинке, острогой. Вот и увидим, кого князь-рыба выберет – смелую или хитрую ловительницу.

– Хм, – задумалась княгиня, потирая подбородок. И подмигнула: – Что думаешь, Светолика? Былое против нынешнего, обычаи против новшеств – каково?