Дочери Лалады. (Книга 2). В ожидании зимы

Ночные костры лизали рыжими языками звёздное небо и распространяли по берегу запах жарившейся рыбы. Пока дружинницы хлопотали около них, Лесияра со Старшими Сёстрами и Светоликой расположились у входа в княжеский шатёр, по-походному подстелив плащи. Усталые от непривычно тяжкой работы Сёстры быстро охмелели; отяжелевшая от выпитого Мечислава удобно оперлась на плечо коротышки Орлуши, а та, тоже порядком хмельная и благодушно настроенная, не возражала. Светолика пила мало и отмалчивалась, а когда Мечислава высказалась насчёт лова сетью, голубой хрусталь её глаз превратился в насмешливый ледок.

– Значит, не любо тебе было ловить с нами, Мечислава? – усмехнулась она. – А мне показалось, вышло всё лучше некуда.

– Кхм, – прочистила горло кареглазая Сестра. – Я этого не говорила, княжна. Пойми меня верно… Это твоё устройство… и вообще, вся эта работа… без сомнения, очень увлекательна. В этом есть своя… хм… своё… – Выпив, Мечислава становилась несколько косноязычной и испытывала трудности с подбором слов. – Своя заманчивость. Но это именно тяжкий труд, а с острогою… это бой! Это поединок. Особенно с такой рыбищей, как белуга. Кровь бурлит… Сердце стучит… Понимаешь?

Не дождавшись ответа, Мечислава с удовольствием выпила ещё один кубок.

– А я вот так и не поняла, кому белая княгиня ныне досталась, – промямлила Ружана, пьяненько нюхая кончик своей седой косы. – Младе, княжне Светолике или нашей государыне?

– Думаю, все трое руку к её добыванию приложили, – раздался голос Радимиры.

Начальница пограничной дружины подошла с блюдом, полным соблазнительно дымящейся белужатины, зажаренной на костре с солью и душистыми травами. Мечислава сразу оживлённо заблестела глазами, выждала, пока княгиня первая возьмёт, а потом потянулась за рыбой сама:

– О, давай-ка, Сестра, давай-ка сюда… Закусить давно пора, а то, на голодный желудок мёдом угощаясь, малость окосели мы.

Радимира поставила блюдо, и Мечислава, насадив на нож большой кусок, подула на него и с урчанием вонзила зубы. После этого блюдо пошло по рукам, и каждой из Сестёр тоже досталось по куску.

– Присядь с нами, хватит уж тебе у костра дымом коптиться, – просто, почти по-родственному пригласила княгиня Радимиру.

Сердце Лесияры окутывал приятный умиротворяющий покой после насыщенного и тяжёлого дня, а лёгкий согревающий хмелёк усиливал дружеские чувства и оттенял их, как духовитая приправа. Радимира с улыбкой поблагодарила и уселась, приняв тут же поданный ей кубок.

Двадцать пудов редкой золотой икры было добыто из брюха серебристой белуги. Вся она была засолена и отправлена в бочонках в столицу к свадебному пиру двух сочетающихся браком пар – Лесияры со Жданой и Млады с Дарёной. Туда же отправилось почти всё мясо белой княгини, переложенное высокогорным льдом для сохранения свежести.

– А где же наша удалая охотница, где Млада? – утерев губы, осведомилась всё более хмелеющая Мечислава. – Поединок с белугою у неё знатный вышел… Не удивлюсь, если всё-таки именно её белая княгиня и выбрала, чтоб стать её добычей… Хочу с нею выпить! Пусть её позовут сюда!

– Последний раз я видела её у костра, она жарила себе кусок рыбы, – сказала Радимира.

Она знаком подозвала одну из своих дружинниц и отдала шёпотом распоряжение. Та кивнула и ускользнула бесшумной тенью в сторону костров, своей весёлой, дышащей пляской разгоняющих звёздный покой весенней ночи. Спустя короткое время она вернулась с докладом:

– Госпожа, Млады здесь нет.

***

– Плакать невеста должна перед свадьбой, чтоб всю жизнь потом не плакать: таков обычай, – заявила Крылинка, весьма озадачив Дарёну.

Девичник проходил весело – с песнями, плясками, а мимо столов, расставленных в саду под яблонями, нельзя было пройти, не сглотнув слюну. Дарёна раздавала совершенно незнакомым девушкам из Кузнечного шёлковые ленточки, а потом закружилась с ними в пёстром хороводе: белые рубашки с вышивками мелькали бабочками-капустницами, венки из весенних горных цветов сливались в одну яркую, душистую круговерть. Посетили девичник и молодые холостые кошки – как говорится, заглянули на огонёк на девушек поглядеть, да заодно и себя показать. Близился Лаладин день, гуляния молодёжи были не за горами, а тут такой праздник – как не воспользоваться возможностью попытать свою судьбу?

День расщедрился на солнышко. Из набухших почек в саду уже проглядывали краешки маленьких клейких листочков, а кусты смородины вовсю зеленели раньше всех, радуя своим терпко-травяным, густым и светлым, ласкающим сердце запахом. Гуляя по дорожкам и ловя лицом невесомые тени от яблоневых веток, Дарёна успокаивала зачастившее от смущения сердце: ещё бы, не каждый день ей приходилось привлекать столько всеобщего внимания! Каждого гостя надо было приветить словом, выслушать ответные речи, достойно отразить шуточки и подколы кошек-холостячек…

А вот и они – в который раз за день.

– Что-то невеста в уголке сада прячется – знать, что-то задумала, хитрая? Али укромного местечка для поцелуев ищет, м-м? Шали, балуйся, невеста, покуда свободная!…