Дочери леса (СИ)

Во мраке подвала блеснуло лезвие! Пронзительный визг поросенка заставил вздрогнуть сестер — сжалось что-то внутри от ужаса — отвращения — жалости. Не желая слушать его предсмертную агонию, девочки позажимали уши. Этого-то Грета как раз и ждала. Она замахнулась рукой так, чтобы влепить одной из негодниц затрещину, но сестры шарахнулись в стороны и ручки с ушей тут же поспешили убрать.

— Будучи ведьмами, вам предстоит совершать много зла: купаться в крови убитых животных и людей. Вы будете вредить роду человеческому во славу владыки Апокрифезиса. Вы должны привыкать к этому с детства. В вас не должно быть жалости или отвращения! А сейчас я хочу, чтобы каждая из вас схватила нож и нанесла этой твари удар в знак того что вы меня поняли! И запомните навсегда — у ведьмы нет жалости!

Первая взялась за нож Ворожба. Ее зловещее светлое личико расплылось в довольной ухмылке. Завизжал поросенок! Ударила его в ногу! Чтобы помучился, в открытую наслаждаясь болью невинного существа. В ее глазах пробудился дух ярости, и они стали красными. Она била снова и снова, выкрикивая скверные ругательства, а свинья продолжала орать. Кровь обагрила клинок и забрызгала девочке все лицо. Случайно она задела артерию. Свинья стала истекать кровью. Пока из рук кинжал не забрала Грета.

— Довольно дитя. Оставим сестрам!

Свинья лежала на специальном деревянном столике с дырочками, так, чтобы вся ее кровь стекала в таз под стол. Чтобы собрать во зло. Чтобы излить потом!

Второй, нож взяла Веда, несколько раз сжала его в руке, как бы готовясь к замаху. В ушах послышался голос владыки: "Давай дитя — сделай это ради меня". И Веда вонзила нож умирающему поросенку в брюхо — взвизгнул. Она нанесла еще удар куда-то промеж ребер — снова взвизгнул — но мать велела бить в лапы, чтобы не убивать сразу — чтобы помучился дольше. Да и сама Веда после нескольких ударов почувствовала влечение и легкую жажду крови. Она била снова и снова, то совершая проколы, то нанося царапины. А свинья продолжала оглушительно визжать и хрюкать. Сейчас Веда не видела себя со стороны, но ее глаза светились желтым фосфором.

Сверху, сидя на печи, за темным люком, с ужасом наблюдал бабай. Он знал, что во тьме подвала мучают живое существо и скорее всего — что его погубят.

— Довольно! — велела остановиться Грета, но Веда ее не сразу поняла. Старухе пришлось силой отобрать орудие и буквально всучить острый клинок Проклятию.

Третья сестра неуверенно держала нож, ощущая прохладу резной металлической рукояти "Черного убивца" — так Грета звала его иногда... лезвие в руке задрожало, на мгновение кромка ножа блеснула, поймав свет лампады стоящей рядом на бочке, во рту пересохло, в области солнечного сплетения разлилась ноющая боль, заставляющая дрожать колени... девочка не смогла ударить. Ее лицо преисполнилось сострадания.

— Бей плутовка! Не позорь меня перед владыкой! Бей я тебе говорю!

Нет — не смогла она себя заставить, бросила нож на землю и приложила руки к агонизирующим лапкам поросеночка, утопив свои ладошки в густой и теплой крови.

Из ее глаз потекли слезы.

Грета со всей силы ударила ее по лицу.

Проклятие упала на грязный забрызганный кровью пол, при этом больно оцарапав локоть на правой руке. Сперва заревела. Потом мать выхватила из-за стола деревянную палку и обрушилась на нее как грозовая туча. Тут-то девчонка переменилась практически сразу — ее глаза блеснули во тьме — она ничуть не боялась гнева старухи или побоев — она была храброй и даже смеялась в ответ. Тогда Грета еще больше вышла из себя, схватила ее за волосы и окунула головой в таз с кровью свиньи. Дочка едва не захлебнулась. — Не нравиться?! — издевалась ведьма. — Я покажу тебе как мне перечить потаскуха! — Она опускала ее снова и снова, а та лишь смеялась в ответ.

Сердце Веды разорвалось от боли, когда она увидела, как сестра давиться нечистотами зверя, но она не осмеливалась помочь ей, ведь матушка была слишком сурова. А Грета, не останавливаясь, продолжала воспитывать дочь дрыном.

— Ай, ай, — слышались крики Проклятия в темноте подвала, а потом снова смех.

Но смех раздавался недолго, ведь Грета была весьма опытной в наказаниях женщиной. Вскоре Проклятие уже рыдала от боли.

Ворожба с жадностью наблюдала за процессом, будто страдания сестры приносили ей удовольствие. Веда тоже смотрела на заплаканное лицо Зеленоглазки, губы и носик которой стали красными от горя. Бедняжка пыталась закрываться, пока мать наносила удары по ее беззащитным рукам и ногам, но палка была беспощадна. Не выдержала Веда любимых слез родной души — бросилась на сестру и закрыла ее собой. Тогда Грета принялась колотить и ее. Палка прошлась по всем ее ребрам, пока защитница не скатилась на пол и не схватилась за живот. Обе нарушительницы порядка пытались восстановить перебитое палкой дыхание, лежа на полу. Они старались всем своим видом разжалобить мать, только в глазах у Греты — отродясь не бывало жалости.

— Я хочу, чтобы из вас выросли настоящие ведьмы! — приговаривала старуха, сотрясая орудием в воздухе. — Я выбью из вас эту людскую дурь!