Дочери Марса

— Не знаю, что и думать и что чувствовать, зная, что кто-то из немцев мог прочесть мое письмо, — признавалась она. — О, да, они его похоронят. Обязательно похоронят, как полагается, я верю этой женщине из лондонского бюро. По-моему, она человек честный. И по ее письму это видно. Хочется надеяться, что офицеры немецкой разведки не станут глумиться и хохотать над тем, что я ему писала. Ведь и у них, наверно, остался кто-то в Германии — жена или возлюбленная. И они наверняка пишут им похожие письма…

Но часто бывало и так, что Онору куда больше заботило не то, что кто-то из немцев прочтет ее письмо, и даже не то, как и где будут преданы земле останки капитана Лайонела Дэнкуорта, а то, что он, возможно, лежит в немецком госпитале, где его пытаются исцелить от поразившего его беспамятства.

10. Безрассудства весны

Теперь, когда деревья стали покрываться листвой, небо над пунктом эвакуации раненых кишело аэропланами. Было видно, как высоко в небе не очень уверенно тянутся на запад германские бипланы. Артиллеристы противовоздушной обороны — их прозвали «Арчи» — заняли позиции на перекрестках вокруг деревни и вели по немцам огонь, прячась за мешками с песком, сложенными вокруг огромных распятий. Аэропланы поменьше — их называли истребители — проходили совсем низко над склоном. Они всегда возникали неожиданно, будто потревоженные птицы, которых согнали с дерева.

Однажды утром германский «голубок» — или к какому там виду пернатых он относился — пролетел так низко, что очевидцы потом клялись, что разглядели лицо пилота и сидевшего рядом с ним наблюдателя, которые смотрели вниз. Салли как раз шла по дорожке в отделение газовой гангрены, куда ее недавно перевели, и видела, как пилот, высунувшись из кабины, с озорной улыбкой помахал ей рукой. А вот сидевший у него за спиной наблюдатель не обратил на нее никакого внимания. Но пилот не зря шел на бреющем — он выискивал для себя цель, нечто, не помеченное красным крестом, как, например, крыша барака приемного отделения. Молодой авиатор, заметив «Арчи» и услышав их первый залп, пронесся мимо и совершенно непонятно почему решил скинуть парочку бомб на Дёз-Эглиз. Случилась одна из бесчисленных на войне ошибок. На дорогах здесь не было военных колонн. Деревня Дёз-Эглиз представляла для Германской империи не большую угрозу, чем любая деревушка в Австралии. Салли невольно вздрогнула от взрывов и тут же заметила три непонятно откуда взявшихся аэроплана с опознавательными знаками британских Королевских ВВС и странными буквами на крыльях. Они шли низко над перекрестком, а немец продолжал легкомысленно кружить на деревней, видимо, изучая последствия своей дурацкой бомбардировки. Англичане атаковали его: одна машина шла на одной с ним высоте, вторая — выше, ну а третья — чуть ниже.

Они шли так низко, что их скорость показалась Салли просто невообразимой. Немец решил уйти на северо-восток. Но не успел набрать максимальную скорость. До Салли донесся отчетливый стрекот пулемета англичанина. Развернувшись, немец круто спикировал, пытаясь затеряться среди деревьев, растущих вдоль канала, однако британцы намертво вцепились ему в хвост. Потом прогремел взрыв, причем явно не от артиллерийского снаряда. За деревней в небо взметнулись клубы черного дыма. Озорную улыбку немецкого пилота стер в порошок огонь пулеметов. Санитары помчались на машине подобрать двух немцев, но забирать было некого — оба отдали Богу душу. Лица их были обезображены ударом о приборную доску и пулями, а тела наполовину сгорели.

Воздушный бой в небе над Дёз-Эглиз — сначала ты видишь, как кто-то озорно улыбается тебе, галантно машет рукой в знак приветствия, и — бац! — пару секунд спустя его уже нет. Вот так и Чарли Кондон, человек, который наверняка на голову выше многих, в один прекрасный день попадет на мушку чьего-то прицела. Конечно, можно так загрузить себя работой, что думать об этом будет просто некогда. Но Салли была настолько поражена случившимся, что невольно замерла по пути в палатку.

— Я просто обманывала себя, — вдруг призналась Онора подружкам за ужином — вкусное жаркое, тушеные бобы и свежий хлеб. — Разве кто-нибудь станет искать полуразложившееся тело?

Всех шокировало именно это слово — «полуразложившееся». Все были убеждены, что вариант «разложения» никак не вписывался в рамки версий исчезновения Лайонела Дэнкуорта.

— Скорее всего его просто кремировали вместе с моим письмом. Письмо — часть меня, ведь я писала его своей рукой. И это означает, что у него в кармане лежало нечто вроде памятника.

Медсестры переглянулись.

— Верно, — согласилась Лео, чей возлюбленный — Феллоуз — работал на другом пункте эвакуации раненых в тридцати милях от них. — И когда все закончится, ему поставят еще не один памятник.