Дочери Медного короля

Я вспомнила, что в декабре позапрошлого года Дороти писала мне о молодом человеке, с которым она познакомилась на лекциях по английской литературе. Она уже некоторое время встречалась с ним и чувствовала, что на этот раз это серьезно. Более подробно она собиралась рассказать мне обо всем во время рождественских праздников, но тогда-то мы и поссорились и так ни о чем и не поговорили. Потом, в письмах, она больше о нем не упоминала. Мне даже имя его неизвестно. Знаю только, что они посещали вместе лекции по английской литературе, что он красив и похож на Лена Вернона, одного из наших двоюродных братьев. Следовательно, он высокого роста, блондин и глаза у него голубые.

Этим ограничивались мои сведения и таков был ход моих мыслей, до того как в субботу я получила письмо отца с вложенной в него запиской Аннабеллы Кох. Эта записка не произвела на меня того впечатления, на которое рассчитывал отец. Напротив, она заставила меня задуматься над необъяснимыми, на первый взгляд, поступками, совершенными Дороти в этот день.

1. — Если ее собственный пояс был в порядке, то зачем было брать точно такой же у Аннабеллы Кох? Слова отца: «по известной ей одной причине», ничего не объясняют.

2. — В день своей смерти, в десять пятнадцать утра, Дороти купила пару простых белых перчаток. (Продавщица узнала ее по фотографиям, помещенным в газетах, и сообщила в полицию.) Однако в ее комнате была обнаружена пара прекрасных фирменных перчаток без единого пятнышка.

3. — Дороти была утонченной, кокетливой девушкой, она всегда заботилась о мельчайших деталях своего туалета. Почему, в таком случае, она надела в тот день старую блузку с большим бантом, тогда как в ее шкафу висела совершенно новая блузка из белого шелка, заказанная специально к этому костюму?

4. — Почему, надев зеленый костюм и коричневые туфли, а также взяв такую же коричневую сумочку, Дороти положила в нее платок бирюзового цвета, несмотря на то, что в ящике ее комода были десятки платков, более подходящих к ее туалету?

Не буду тебе подробно рассказывать о всех моих усилиях, имеющих целью докопаться до правды. Я попробовала установить связь между этими четырьмя предметами. Записала под отдельными рубриками: перчатки, платок, блузка, пояс, но так ни к чему и не пришла. Размер, стоимость, цвет, качество — ни одна из этих характеристик не совпадала. Отчаявшись, я разорвала листок, на котором писала, и легла спать.

Объяснение осенило меня час спустя, да так неожиданно, что я села на постели. Вышедшая из моды блузка, купленные в последнюю минуту перчатки, пояс, одолженный Аннабеллой Кох, бирюзовый платочек… Мне вспомнилось старое английское поверье: на новобрачной должно быть «что-то новое, что-то старое, что-то чужое, что-то голубое».

Конечно, это могло быть совпадением, но в глубине души я не верила в такое совпадение.

Теперь все становилось понятно: Дороти пошла в ратушу не для того, чтобы покончить с собой, а чтобы выйти замуж. Поэтому на ней было — бедная романтичная девочка — что-то новое, что-то старое, что-то чужое и что-то голубое. Она захватила с собой свидетельство о рождении, как доказательство того, что ей больше восемнадцати лет… Несомненно, она была не одна. С ней был тот, кого она любила, высокий, красивый, голубоглазый молодой человек, который посещал вместе с ней лекции по английской литературе.

Что было написано в полученной мной записке? «Надеюсь, ты простишь мне горе, которое я тебе причиню. У меня нет другого выхода». Никакого намека на самоубийство. Она явно имела в виду свое замужество. Ведь она не сомневалась, что отец ее осудит, а я буду огорчена ее молчанием. Но она не могла поступить иначе из-за своей беременности.

Эти соображения, которые мне кажутся вполне убедительными, не заставят полицию ни возобновить дело, классифицированное как самоубийство, ни начать новое расследование по поводу убийства. Вот я и решила сама разыскать этого молодого человека. Как только я получу достаточно серьезные доказательства, подтверждающие мои подозрения, я обращусь в полицию. Героини слишком многих виденных мной фильмов, вообразившие себя Шерлоками Холмсами, рисковали погибнуть, так и не сообщив того, что им удалось раскрыть.

Не беспокойся обо мне, постарайся не быть нетерпеливым, а главное, не пиши моему отцу, потому что мой поступок безусловно способен вывести его из себя. Возможно, побуждение, заставляющее меня действовать, и нелепо, но разве я могу оставаться пассивной, зная, что я единственный человек, который еще в силах что-то сделать?

Удивительная синхронность — мы уже подъезжаем к Блю-Ривер и я вижу башню ратуши.

Я отправлю это письмо позже, когда смогу сообщить тебе, где я остановилась и чего мне удалось добиться. Несмотря на то, что университет Стоддард в десять раз больше, чем колдуэллский, я знаю, с чего надо начать… Пожелай же мне удачи, мой милый.

2