Дочери принцессы

Лицо мужа побледнело, когда он с графической точностью воспроизводил чувства, испытанные им, когда он задыхался, растаптываемый ногами обезумевших фанатиков. Он сказал мне, что начиная с двадцати трех лет намеренно избегал скоплений правоверных, совершавших ежегодное паломничество в Мекку.

Карим настолько был уверен в том, что его ночному кошмару суждено сбыться, если только он примет участие в хаджже,что я не посмела оспаривать его дурные предчувствия.

Снова все было, как раньше, в период хаджжанаша семья продолжала выезжать из королевства.

Когда во время хаджжа1990 года случилась настоящая ужасная трагедия и пятнадцать тысяч правоверных мусульман были заживо погребены в обвалившемся горном тоннеле в Мекке, Карим, находившийся в Париже, слег в постель, и весь день его колотил озноб. Он заявил, что страшное бедствие было еще одним знамением Аллаха, предупреждавшим его никогда больше не молиться в Заповедной Мечети! [ 3]

После рокового происшествия 1990 года, когда погибли тысячи богомольцев, крайняя реакция Карима на его сон стала раздражать меня. Я сказала ему, что его страхи имеют под собой явно болезненную основу. В конце концjв его страшный сон сбылся, вылившись в гибель других людей, и теперь подобная катастрофа в ближайшее время произойти не могла. Однако никакие разумные доводы пе могли успокоить моего мужа, и он оставался в твердой уверенности в самом худшем. Он даже сказал мне, что непременно с ним одним, случится несчастье, если только он перестанет прислушиваться к предчувствиям, навеянным сном или последним несчастьем, которое, по его мнению, было предостережением, ниспосланным Аллахом.

Поскольку в период хаджжадействительно случалось так, что отдельные его участники бывали затоптаны или раздавлены насмерть, спорить с Каримом дальше было бессмысленно. Мне хотелось избавить его от этого наваждения, освободить от страхов, но я была бессильна.

Опечалившись, я глубоко в сердце захоронила мысль о счастливом путешествии в Мекку в период хаджжа,не желая прощаться с ней навсегда.

После нашего триумфального возвращения из Лондона с любящей Махой на руках, я почувствовала непреодолимое желание выполнить ритуал прославления Аллаха в единении с другими мусульманами. Время хаджжаприближалось, и я снова осторожно завела с мужем разговор на эту тему, предложив взять с собой в Мекку детей. Поскольку в нашей стране женщины редко путешествуют без сопровождения мужчин, я вслух подумала о том, не присоединиться ли мне к семейству моей сестры Сары, когда они отправятся в Мекку.

К моему большому удивлению, Карим благодушно отнесся к моему горячему желанию предпринять путешествие в город Магомета. У меня даже от изумления открылся рот, когда он добавил, что подумает относительно своего участия в этом мероприятии. Карим признался, что продолжает испытывать страх за свою личную жизнь, но разделяет мою потребность принести Аллаху особое благодарение за то, что он вернул нам нашу драгоценную дочь.

Мы как раз обсуждали предстоящую поездку с членами семьи Карима, когда его зять Мохаммед, женатый на младшей сестре Карима Ханан, сделал предупреждение. Мохаммед сказал, что в нашем святейшем из городов, Мекке должно было встретиться свыше двух миллионов паломников. В их числе ожидалось прибытие ста пятидесяти тысяч внушающих беспокойство богомольцев из Ирана, шиитской страны, из года в год призывающих к отмене исключительного попечительства короля Фахда над святейшим в исламском мире местом.

В 1987 году возбужденные шииты зашли настолько далеко, что устроили неистовый протест во время проведения традиционных празднеств и, поправ саудовские законы, осквернили Заповедную Мечеть, погубив жизни 402 паломников. Двумя годами позже, в 1989 году, Тегеран провел две смертоносные бомбежки, в результате которых был убит один человек и шестнадцать получили ранения.

По мнению Мохаммеда, хаджждля миролюбивых мусульман становился опасной религиозной церемонией. По всему миру пришли в движение радикальные мусульмане, и для обнародования своих политических притязаний они облюбовали для себя одну из величайших исламских святынь.

Мохаммед, принц, наделенный большой властью в органах государственной безопасности, государственной службы Саудовской Аравии, стремящейся к обеспечению безопасности саудовцев и мусульман, прибывающих в нашу страну, обладал информацией, которая была недоступна большинству саудовцев. Оставаясь глухим к моим чувствам и озабоченный исключительно нашей личной безопасностью, Мохаммед предложил мне и Кариму подождать, пока схлынет основная волна паломников. Тогда мы сможем взять детей и совершить святой ритуал.

Карим сидел с побледневшим лицом и почти ничего не говорил, но я знала, что моего мужа ничуть не путала иранская угроза – он думал о жутких последствиях, что могли оставить четыре миллиона топающих ног.