Дочери Рима

Разумеется, ей следует проявлять осторожность. Действовать осмотрительно, не привлекая к себе внимания. Действительно, почему бы не попробовать? Потому что всякий раз, когда она пыталась играть в открытую, — будь то с мужем, с братом, с кем угодно! — на нее не обращали внимания. Да что там! От нее отмахивались, как от назойливой мухи, откровенно презирали. Разве она когда-нибудь добивалась своих целей честными способами? Ни разу. Только действуя исподтишка.

Солнце уже село, и на небе начали зажигаться звезды. На фоне черного бархата ночного неба они казались россыпью жемчужин над сияющим огнями городом. Рим. Город, в котором всего за один год сменились три императора. А ведь еще только весна!

Три императора. А почему не четыре? — задалась мысленным вопросом Марцелла. Нет, творить историю гораздо интереснее, чем просто записывать ее на свитке.

Часть III ВИТЕЛЛИЙ

Апрель — декабрь 69 года нашей эры

Проживи он чуть дольше, его аппетиту было бы мало целой империи.

Глава 12

Корнелия

Корнелия улыбалась, а вот виновница торжества, Лоллия, была вне себя от ярости.

— Все, с меня довольно, — повторяла она, видя в зеркале, как рабыня поправляет складки на алом покрывале. — Это последний раз. Больше никаких свадеб. А Вителлий пусть покрепче держится за свой трон. Три мужа в течение одного года — это уж слишком!

Рабыня суетилась вокруг нее, но Лоллия продолжала хмурить брови и что-то возмущенно бормотать себе под нос. Корнелия откинулась на ложе, с улыбкой разглядывая голубой мраморный потолок и позвякивая браслетами на левом запястье. По случаю торжества она облачилась в ярко-желтую столу, руки вплоть до локтей унизала браслетами, а темные волосы убрала в прическу, которую держал сдвинутый на лоб золотой обруч. Как только до нее дошла весть, что Отон мертв, она тотчас же сбросила траур.

Она сидела в четырех стенах и даже успела соткать несколько кусков полотна, после чего, правда, распустила их на нитки собственными же руками, когда в атрии раздался крик, а за ним еще чьи-то голоса. Выронив из рук челнок, она испуганно бросилась на этот шум. В атрии она застала раба — он что-то невнятно рассказывал про сражение Отона и Вителлин при Бедриакуме. У ног его валялась корзина, а по полу раскатились фрукты, видимо, он выронил ее, когда со всех ног бросился в дом, чтобы поскорее поведать новость.

— О боги, — пробормотал Гай. — Сначала успокойся. Так что ты?..

— Живо говори! — приказала рабу Туллия, и тот мгновенно вытянулся перед ней по стойке смирно. Правда, говорить связными предложениями он так и не смог, чем немало рассмешил Корнелию. От хохота слезы брызнули из ее глаз, а сама она согнулась пополам. Чтобы как-то сдержать себя, она попробовала зажать рот ладонью, но смех все равно рвался наружу. Когда же рабы отвели ее в ее спальню, она тотчас сорвала с себя траурный наряд и, обнаженная, со смехом закружилась по комнате. По ее щекам струились слезы, и она вновь ощущала себя живым человеком, а не каменной статуей. Отон мертв, возможно, потому, что она передала кому нужно важные сведения, и вот теперь в Риме будет новый император. Пизон отмщен.

По этому случаю Корнелия произнесла про себя тост и одним глотком осушила кубок вина, после чего попросила еще. Лоллия изумленно выгнула бровь.

— Почему-то когда утром вино пью я, ты называешь это неприличным.

— Сегодня праздник, Лоллия.

— Что ж, тогда я не стану тебя за это корить. Более того, я должна быть благодарна тебе за то, что ты снова заговорила со мной.

— Просто я поняла, что ты здесь не при чем, — великодушно произнесла Корнелия. — Я имею в виду, что ты в свое время заняла сторону Отона. В конце концов тебя ведь вынудили выйти замуж за его брата.

— Верно, вынудили, — кротко согласилась Лоллия. — Так что можешь не ждать от меня никаких извинений. Потому что я не сделала ничего дурного.

На какой-то миг она посмотрели друг на дружку в зеркале. Лоллия заколола убранные в высокую прическу локоны золотой заколкой. Корнелия сделала еще один глоток вина.

— Скажи, а император будет на твоей свадьбе? — спросила она у кузины примирительным тоном.

— Пусть только попробует не прийти, — нахмурилась Лоллия, — после того, как мой дед истратил на пир двести тысяч сестерциев. Ведь, как известно, Вителлий — страшный обжора. Бедные повара уже сбились с ног.